Эхо прошлого

Монгольское нашествие на Русь – исторический феномен, противоположные трактовки которого приводят в движение общественные дискуссии внутри России уже не одно столетие. Всякий, независимо от собственного взгляда на историю, согласится – события XIII-XV веков стали переломным моментом в истории России, во многом предопределившим дальнейший путь государства. В своей книге «Стратегия Московской Руси. Как политическая культура XIII-XV веков повлияла на будущее России» Тимофей Бордачев рассматривает события отечественной истории через призму современных подходов к изучению внешней политики.

Автор, по своим же словам, «берет на себя смелость отойти от «карамзинского» подхода к изложению материала», поэтому данный труд следует рассматривать на стыке двух дисциплин – истории и международных отношений. Эта книга – не летопись и не абстрактная теоретическая рамка, а осмысление диалектического взаимодействия исторических фактов и геополитических идей, внутри- и внешнеполитического процессов.

Переоценка ордынского ига?

Привычным для изучения прошлого оценкам Тимофей Бордачев предпочитает анализ, направленный на обнаружение корней современной российской внешней политики. Автор с ходу объясняет, почему истоки нашей политической культуры следует искать задолго до «имперского периода», который, в сущности, явился процессом развития заложенного ранее потенциала.

Тимофей Бордачев оспаривает взгляд на период татаро-монгольского господства как на безвременье. Напротив, именно в эту эпоху, в условиях экзистенциальной угрозы, осуществлялось становление единой русской государственности; под внешним гнетом были выработаны внутренние культурные особенности, определившие способы мышления и жизнедеятельности наших предков и их потомков.


Русское самостоянье

«Уроки истории» заключаются не в сухом перечислении испытаний, возникавших перед народом, а в рефлексии над тем, как он думал и действовал в кризисные моменты, что являлось его побудительной силой. Внешние обстоятельства, как показывает автор, выступали не источником, а средой, в которой осуществлялось становление российской политической культуры.

Неверно полагать, что западные или восточные захватчики XIII в. определяли принципы, которыми руководствовались в своих действиях русские князья. Шведская и ордынская угроза ставили перед нашими предками объективные вызовы и задачи, способы решения которых были субъективными, исходящими из внутренних свойств формирующегося народного самосознания. Это наблюдение автора оспаривает тезис о том, что монгольское владычество привило народам России пассивность – по мнению Тимофея Бордачева, в рассматриваемом историческом периоде деятелям складывающегося российского государства была свойственна активная деятельность, исходящая, прежде всего, из внутренней, а не внешней, потребности.

Автор убежден: методы осуществления внешнеполитического курса русских правителей - это “ментальные отпечатки” исторического контекста, в котором они отправляли свою власть. География русской равнины, изрезанной реками, ограниченность природных и человеческих ресурсов, удаленность от крупнейших европейских держав - среда задавала непростые условия жизнедеятельности, которые российский народ был вынужден преодолевать, согласуя пути решения с собственными целями и стратегией.


Водоворот испытаний

Вызовы, с которыми столкнулись русские правители в XIII веке, на первый взгляд не кажутся уникальными. Известно, что уже на этапе Древней Руси внешняя политика местных княжеств также, как и в последующие времена, не ограничивалась одним направлением, а внутренние междоусобицы были привычным делом. Однако в тот период, в отличие от XIII века, соседствующие с Русью государства и племена не имели потенциала для полного разгрома и уничтожения зарождавшейся российской государственности. Древнерусские правители чередовали походы на западных и восточных соседей, никогда не оказываясь в ситуации неопределенно долгой борьбы на два фронта. Относительно безопасное окружение не могло выступить в роли катализатора объединения сил разрозненных княжеств вокруг одного центра.

На контрасте с прежней обстановкой Тимофей Бордачев формулирует и доказывает важную особенность XIII века – борьба на нескольких фронтах перестала быть ситуативной возможностью, став объективной необходимостью. Заданные внешними игроками условия вынуждали российскую государственность огнем и мечом утверждать свое право на существование. Не территориальные приобретения, а вопрос выживания стал направляющей идеей русского народа на следующие столетия. Втянутый в «водоворот испытаний», он мог рассчитывать только на свои собственные силы.


«Нужда и желание безопасности созидают царства»

Исходя из этого, автор предлагает свою интерпретацию возникновения единого государства – стимулом строительства русской государственности ввиду агрессивных соседей выступала безопасность. Отсюда «вырастает функция государственности в России как военной организации русского народа». Внешнеполитическая стратегия исходила из представлений о приоритете безопасности над благосостоянием, что находило отражение в дипломатии и военных кампаниях государства российского. Со времен противостояния Орде военные действия в русской политике играли не главенствующую роль, а выступали лишь инструментом “более широкой дипломатической кампании”, побуждаемой собственными потребностями государства.

Лучше всех тезис автора иллюстрирует фигура Александра Невского – князя, во многом ставшего ориентиром для российского военного дела и дипломатии. В эпоху практически одновременных интервенций из Швеции, Литвы и Золотой Орды в XIII веке интересы русского народа, как пишет Бордачев, «получали свое материальное воплощение» в деятельности новгородского князя.

Направляемый во внешней политике стремлением недопустить краха государственности, Невский умел трезво оценивать силы агрессоров. К каждой из вражеских сторон он применял наиболее удачный подход: от дипломатии и уступок с монголами до вооруженной борьбы со шведами и литовцами. Такая инструментальная гибкость, несмотря на ряд спорных решений князя, позволила ему добиться главной задачи - выживания русского народа и сохранения русской государственности. Стратегические замыслы требуют тактических жертв - и успешный опыт “игры вдолгую” в XIII-XV веках, подтверждающий это, стал важнейшим принципом российской внешней политики. К сожалению, иногда этой формулой пренебрегали, и стратегия ставилась в подчиненное тактике положение. Такие случаи неминуемо приводили к катастрофе.


Вместо заключения

Концепция Тимофея Бордачева об определяющей роли стремления русского народа обеспечить свою безопасность вполне обоснованно выходит за пределы внутренней политики, распространяясь и на международные процессы. Соотношение внутренних и внешнеполитических факторов динамично на микроуровне, однако в рамках тысячелетнего пути России очевидной направляющей ее движения служат именно внутренние интенции, порой не поддающиеся рациональному объяснению. Фактор безопасности как основы объединения, предложенный автором, безусловно значим и весом, но едва ли одинок. Исследование Тимофея Бордачева может и должно обрастать новыми идеями, гипотезами - “расколдовывание” русского культурного кода вряд ли имеет предел.

Автору удалось блестяще продемонстрировать на историческом материале диалектическое взаимодействие двух сфер политики, часто воспринимающихся обособленными друг от друга. Еще одним важным достоинством концепции Тимофея Вячеславовича является приоритетная роль самого актора - русского народа - над внешними обстоятельствами. В наши дни попытки объяснить политическую обстановку часто сводятся к оппозиции “свой-чужой”, где второй из факторов выступает определяющим. Автор “Стратегии Московской Руси” дает понять, что российский исторический путь формировался и определялся в первую очередь народом России, активно взаимодействовавшим с окружающей его средой. Этот взгляд в равной мере не умаляет ни влияния внешних факторов, ни собственного вклада русских людей в построение единого государства.

Резюмируя, отметим: книга “Стратегия Московской Руси. Как политическая культура XIII-XV веков повлияла на будущее России” представляет собой оригинальную попытку обнаружить и объяснить истоки российской стратегической культуры на весьма сложном, противоречивом историческом отрезке. Автор не стремится дать событиям оценку – его задача установить связь между целеполаганием исторических фигур, образом их действий и результатами, к которым эти действия привели. Неспроста в качестве эпиграфа к своей работе Тимофей Вячеславович выбрал В. О. Ключевского:
“Впечатление людей XIV века становилось верованием поколений, за ними последовавших”.

Не отречение от своей истории, но ее осмысление - вот, что так необходимо современному взгляду на прошлое.