РЕдакция и авторы FOUR / 31.12.2022 / 10 минут
“Чем глубже скорбь, тем ближе Бог”: 2022 глазами авторов FOUR
2022 подходит к концу, поэтому мы попросили наших авторов и редакторов рассказать, каким им запомнился уходящий год – год глазами свидетелей эпохи.
Иллюстрация от Юлии Михалевой специально для журнала FOUR
“Дальше – тишина?”. Два лика российского театра в 2022 году
Анна Лапай
Когда редакция дала мне задание написать заметку об ушедшем годе, я долго думала, о чем я могу написать так, чтоб это отразило и глобальные общественные процессы, и мои личные переживания. Я решила остановиться на театре, потому что театр всегда был местом встречи общественных идей и личных чаяний.
2022 год стал для российского театра без преувеличения годом похорон. Отмененные без объяснения причин спектакли, закрытые фестивали, запрет печатного издания самого главного театроведческого журнала “Театр.”, театральная реформа в Москве, сменившая руководство театральных администраций и укравшая самобытность более десяти театров, положившая конец Центру имени Мейерхольда и Гоголь-Центру – двум точкам притяжения любителей современного перформативного искусства, превращение Театра Романа Виктюка в военкомат на период мобилизации, отказ театров ставить пьесы некоторых драматургов, стирание с афиш имен “неугодных”, поиск ЛГБТ-пропаганды в постановках небольших частных театров, скандал вокруг отстранения избранных экспертов “Золотой маски” и отмены номинаций на “лучшую работу режиссера” и “лучшую работу драматурга”, отъезд многих актеров и режиссеров за границу… Под “отмену” в России попали спектакли Дмитрия Волкострелова, Дмитрия Павловича, Тимофея Кулябина, Полины Кардымон, Айрата Абушахманова, Александра Молочникова, Анны Графеевой и Дины Хусейн, пьесы Ивана Вырыпаева, Бориса Акунина, Аси Волошиной. Среди уехавших – Кирилл Серебренников, Юрий Бутусов, Римас Туминас, Дмитрий Крымов, Никита Бетехтин. Этого далеко не полного списка имен достаточно, чтоб оценить потери, понесенные российским театром в 2022 году.
Следует различать театр как высказывание про “здесь и сейчас”, а значит, про политику, ведь невозможно говорить об общественном, не затрагивая политического, и театр как историческую реконструкцию, где на первый план выходит мастерство исполнителей и постановщика и приближенность к литературному оригиналу. Текущие преобразования в российском театре оставляют нас один на один с иллюстрацией литературы, не давая достаточного пространства для высказывания. Театр высказываний обречен влачить свое существование за рубежом или скрываться в “низовых” инициативах. Театр литературы продолжает существовать, становится частью продвижения российской культуры и выстраивания культурного взаимодействия на территориях Луганской, Донецкой, Запорожской и Херсонской областей, предлагает программы по “культурной ассимиляции” эвакуировавшихся – именно такая формулировка предложена в описании программы “Объединяя театром” Театра им. Наталии Сац. Сформировались и фронтовые творческие бригады. Все чаще театры обращаются к “классическим” темам. Еще в 1913 году в статье “Отрицание театра “ Юлий Айхенвальд отказывал литературному театру в праве на существование в статусе искусства: “себе она [литература] берет все, для сцены уже, строго говоря, не остается ничего”. Низведение театра до “книжки с картинками” серьезно ограничивает развитие театрального искусства в России.
Как правило, театры не могут жить в иноязычной среде и существуют для небольших групп эмигрантов. Тем не менее, российский театр “в изгнании” пока показывает удивительную жизнеспособность: российских режиссеров охотно принимают на престижнейших мировых театральных фестивалях, как то Авиньонский фестиваль; как никогда, громко звучит “Эхо Любимовки” в Париже, Тбилиси, Тель-Авиве и других городах с внеконкурсными пьесами ведущего российского драматургического фестиваля, “Любимовкой” же объявлен бессрочный конкурс пьес с осмыслением военного опыта. Продолжает свои высказывания современный театр и в России: выгнанные с институциональных сцен спектакли нашли себе приют в частных театрах; бывшие работники Центра имени Мейерхольда организовали рассылку “Эхо старого ЦИМа”, которой помогают зрителю найти новое место обитания полюбившихся или приглянувшихся цимовских спектаклей; организовался “Театр сопротивления”, выделяющий гранты театральным проектам, переосмысляющим российское искусство после февраля 2022 года. Несмотря на все препятствия, зритель и театр продолжают находить друг друга как в России, так и за ее пределами.
Театр явственно раздвоился на институциональный, “официальный”, представляющий вниманию зрителя исторические реконструкции, и внеинституциональный, “маргинальный”, отстаивающий свое право на высказывание. И первый, и второй по-своему сохраняют культуру, но если взгляд институционального театра обращен в прошлое, маргинальный театр озабочен будущим. Можно ли делать новое искусство после 2022 года? Можно ли “писать стихи после Освенцима”? А главное, как это делать? Как оставаться честным с собой и своим художественным замыслом в условиях ужесточающейся цензуры и самоцензуры? Как говорить со зрителем о том, о чем нельзя говорить, и как молчать о том, о чем нельзя молчать? Сегодня российский театр, как и каждый человек в отдельности, вынужден ежедневно отвечать на сотни этических вопросов.
Когда осенью 2020 года я работала над реконструкцией спектакля “Берегите ваши лица” Юрия Любимова в Центре Вознесенского, мне приходилось неоднократно видеть материалы из Гослита и Министерства Культуры СССР, описания производственных совещаний в театре. Советская цензура обосновывала, что и почему она запрещала, пусть даже в формате отписок. Современная цензура безмолвна: она никому ничего не объясняет. Тишина, образовавшаяся вокруг театров, разрежается лишь гулом аплодисментов.
“О, дивный новый мир!”, Стефан Стоянов
Скорее всего, этот прошедший 2022 год войдет во многие учебники по истории и международным отношениям, даже со временем ему будет посвящен целый семинар по "Политической и экономической истории". Речь пойдет о переменах, поворотах, основополагающих событиях нового мира, о том, что было до и после. Но этот новый мир, предупреждаю - спойлер, будет во многом таким же, как и предыдущий. Что изменилось в жизни большинства людей - семья, работа, дедлайны? Не так много, как кажется. Прошедший год, возможно, изменил жизнь поколений, которые его не прожили, но, похоже, не нашу собственную. Да, для некоторых народов, близких и далеких, 2022 год никогда не будет забыт. Но давайте также помнить, что у каждой страны, даже у каждого человека, есть свой личный 2022 год - год страха, перемен, а почему бы и не лучший год в жизни. В этом смысле 2022 год вряд ли станет самым важным годом в истории человечества, но интерпретация последних 365 дней разделит не одно общество. Сколько бы мы ни углублялись в большие вопросы отношений между странами, мы часто упускаем истории самых обычных людей, которые продолжают жить, смеяться, любить даже во времена больших потрясений. И кто знает, может быть, когда-нибудь в нашей науке появится теория, в которой главной движущей силой будет не сила или прогресс как таковой, а человек - страдающий и терпящий, стремящийся к лучшему миру.
«Сначала надеть кислородную маску на себя»
Ксения Курочкина
«Это был сложный год…» слышат все россияне с экранов уже больше 20 лет. Этот год, правда, был самым сложным для слишком многих людей в мире. При этом, он и самый трансформационный для всех нас. И, как бы ни парадоксально, один из самых насыщенных в плане роста, развития, взросления и накопления позитивных эмоций и теплых воспоминаний, столь ценных в наше непростое время. Потому что когда что-то рушится (даже если это мечты, надежды и вера в светлое будущее), на том же месте из пыли и пепла обязательно начинается выстраиваться что-то новое, и непременно лучше, чем было. В социальных сетях с 2020 года принято «просить пощады» у следующего года или писать что-то в стиле «Год N (нынешний), уходи и не возвращайся». В прошлом декабре, признаюсь, я тоже какой-то подобный мем репостнула, потому что 2021 был очень сложный для меня лично. 2022, конечно, можно так же (не)цензурно ругать, но, объективно, 2023 своим наступлением, как взмахом волшебной палочки, вряд ли отменит весь негатив прошлого года.
Этот год был наполнен не только ломкой и трансформациями, но и дилеммами выбора (уехать или остаться и что делать в обоих случаях…), многие из которых до сих пор не решены и никогда не будут иметь однозначного ответа. В один ряд с понятиями года становится слово «параллельно». К сожалению или к радости, человеческая психика ко всему адаптируется, и постоянно существовать в двух параллельных реальностях не получается. В этом году нам всем пришлось ещё раз повзрослеть и научиться жить параллельно с чем-то для многих из нас абсолютно недопустимым. При этом вместе с развитием приходит и осознание ответственности. Пришлось осознать необходимость умения брать ответственность за себя и свою жизнь как абсолютно базового навыка для развития и достойной жизни, настоящей и будущей. Последнее значимое словосочетание про 2022, которое я выделю, пусть будет «беличье колесо». Цунами из работы и дополнительных проектов стало своеобразной формой бегства от реальности и экзистенциального кризиса.
Но чтобы избежать очередного «куда бежим - непонятно», и получать после гонки не только призы в виде кругов под глазами, недосыпа и выгорания (гран-при), надо выбирать любовь и делать выбор сердцем, даже в самое непростое время. Больше делать то, что нравится, а не то, что сиюминутно разумно и логично. И, как в самолете, помнить про «сначала надеть кислородную маску на себя», чтобы потом можно было сделать что-то для других и мира.
Переходя из области метафорических рассуждений в более предметную плоскость, перечислю, что случились лично со мной в этом году:
1. курсовая работа, которую было на удивление приятно писать;
2. первая полноценная работа в офисе;
3. запуск личного проекта и развитие собственного бренда (aand it's only the beginning);
4. переезд из родительского дома в другой район;
5. отпуск в прекрасной Калининградской области.
Highlights вот такие получились. А теперь продолжу этот список тройкой рекомендаций и призов авторской симпатии.
Книга года - В. Н. Набоков «Другие берега»: абсолютно терапевтическое чтение в такой год. Авторские переживания и воспоминания из начала прошлого века можно остро прочувствовать сейчас всем нам. Очень рекомендую прочитать эту автобиографию!
Сериал года - «Офис»: именно в этом году я с ним познакомилась и уже третий раз пересматриваю.
Песня года - Машина Времени «Праздник начинается сейчас», слова которой хочу привести целиком:
Слухи, словно пули
Новости гнетут
Море широко раскрытых глаз
Вас опять надули
Те, что вас ведут
Праздник начинается сейчас
Можно окопаться
И не верить в свет
Ящик вас пугает каждый час
А я устал бояться
Страха больше нет
Праздник начинается сейчас
И твоя дорога
И твой родимый дом
И свет, который никогда не гас
И частичка Бога
Все в тебе самом
Праздник начинается сейчас...
Всех с наступающим! Счастливого нового года и рождества! ????✨
“Свобода — это возможность сказать, что дважды два — четыре.”
Евгения Каллистова
Книги всегда были и остаются формой эскапизма для каждого из нас. Когда в реальном мире творится бардак, можно погрузиться в неизведанный, порой жестокий мир писателя. Для меня этот год ассоциируется с романом-антиутопией, который мог бы олицетворять тот мир будущего, который предостерегает, как страшно может стать в мире, где нет свободы.
Одной из самых продаваемых книг в 2022 году в России стал бессмертный и мой любимый роман-антиутопия «1984» Джорджа Оруэлла. В основе сюжета хорошо всем знакомое столкновение личности и государства. Но что ищут сегодня читатели произведения Оруэлла? Если вопрос заключается в том, обречены ли люди подчиняться тотальной власти государства, и по пути столкнуться с теми ужасами, которые скрываются в комнате 101, то ответ уже очевиден. Но все-таки, если взглянуть на самый читаемый роман уходящего года через призму наших с вами реалий, можно найти те смыслы, которые живут с нами прямо сейчас.
СВОБОДА – ЭТО РАБСТВО
Первые страницы романа погружают нас в политические краски будущего: тотальное наблюдение и полная несвобода. Хотя фигура Старшего Брата смотрит на читателя с плакатов на каждой улице, до конца книги весь ужас несвободы ощущается не сколько от телеэкранов, газет или министерств, сколько на уровне человеческого восприятия героя и поведения людей вокруг. Все либо предполагают, что за ними постоянно наблюдают, либо им это безразлично.
Казалось бы, как люди могут допустить тотальный контроль государства над своей жизнью? И тут Оруэлл может очень точно ответить:
«В некотором смысле мировоззрение партии успешнее всего прививалось людям, не способным его понять. Они соглашаются с самыми вопиющими искажениями действительности, ибо не понимают всего безобразия подмены и, мало интересуясь общественными событиями, не замечают, что происходит вокруг. Непонятливость спасает их от безумия.»
Большинству людей не нужно знать, что происходит вокруг. Человеческая природа такова, что каждый скорее примет несвободную, но жизнь, чем страдания и смерти. Апатия от случившихся обстоятельств превращает людей в массу, которая не может или не хочет даже понять какой ужас происходит, ведь иначе можно легко сойти с ума. И действительно, не легче ли жить в обществе, где человек отдаленно похожий на Старшего Брата скажет, что все будет хорошо и можно просто довериться обстоятельствам…
Но есть и другой путь. Уинстон верит, что если он в меньшинстве, или даже один, то он не безумен. Но сколько таких людей как он на самом деле, мы никогда не посчитаем. В романе такого человека государство смогло сломать при помощи жуткого насилия. Тогда 2+2 становится всем тем, что говорит государство, каким бы абсурдным это ни было.
ВОЙНА – ЭТО МИР
Оруэлл изображает войну как симптом существующего государства. Война в Океании ведется с всегда меняющимся внешним врагом. Когда она началась, с кем, и есть ли она на самом деле, никто не знает, ведь власть уже давно уничтожила реальность внешнего мира. Населению лишь необходимо верить, что государство находится в состоянии постоянной войны, потому что наличие общего врага предотвращает внутренние конфликты.
«Как администратор, член внутренней партии нередко должен знать, что та или иная военная сводка не соответствует истине, нередко ему известно, что вся война – фальшивка и либо вообще не ведется, либо ведется совсем не с той целью, которую декларируют».
В любом случае, двухминутки ненависти и догмат веры в победу, формула дополнительного средства контроля. Главный результат - война ради войны. И ликвидация ресурсов, чтобы уничтожить хотя бы малейший шанс на повышение уровня жизни в обществе.
А ЕЩЕ ЕСТЬ ЛЮБОВЬ
Но «1984» это, как ни странно, история любви. Джулия, точно также не решающаяся подчиняться системе, дает Уинстону лист бумаги со словами: «Я вас люблю». Эти два героя на время разделяют весь страх и боль, рискуя жизнью, и зная, что рано или поздно их поймают. Чувства, кажется, могут существовать в месте, недосягаемом для правительства:
«— Сказать что угодно — что угодно — они тебя заставят, но поверить в это не заставят. Они не могут в тебя влезть.
— Да, — ответил он уже не так безнадёжно, — да, это верно. Влезть в тебя они не могут. Если ты чувствуешь, что оставаться человеком стоит — пусть это ничего не даёт, — ты всё равно их победил.»
Но, в конце концов, по Оруэллу любовь должна быть уничтожена, как любое другое неподконтрольное чувство. Один из моментов, когда мы видим, что Уинстон действительно изменился — когда он смотрит на Джулию и понимает, что больше не любит ее. Он любит Большого Брата. Так, герой не умер физически, но в нем умер человек. И роман заканчивается тем, что жертва неизбежно начинает любить своего палача.
Хотя можно признать, что мы довольно далеки от жестокого мира Оруэлла, где все нормальные человеческие проявления личности упразднены, в реалиях уходящего года люди начинают терять ту человечность, которая, казалось бы, должна в них быть несмотря ни на что. Поэтому хочется закончить этот год напутствием, не менее талантливого романа антиутопии «451° по Фаренгейту»: «Сами создавайте то, что может спасти мир, — и если утонете по дороге, так хоть будете знать, что плыли к берегу».
"Оказавшись на краю пропасти - сделать шаг вперед"
Анастасия Алексеева
С чего начинают разговор любые родители - с рассказа о том, как идут дела у их детей. Поэтому и я, как один из очень гордых “родителей” FOUR, с упоением и восхищением поведаю о том, что этот год значил для нашего журнала. Все началось с дерзкой и амбициозной идеи в канун 2022 года, когда мы лишь туманно могли себе представить, как претворить в жизнь наш план. Мы долго и кропотливо продумывали то, как журнал будет выглядеть - но даже когда все было готово, выход первых статей, который был запланирован на конец февраля, пришлось сдвинуть. Тогда мы задумались, можно ли вообще что-то создавать в такое время, когда слова просто застревают в горле, но в итоге решили - журналу быть.
С тех пор поменялось многое и в то же время ничего: мы продолжаем нести тот же смысл, который изначально закладывали в FOUR, но в разные периоды это делала разная команда. И тут я хочу поблагодарить всех наших товарищей и единомышленников, которые приложили руку к тому, чтобы FOUR жил и рос. Всего с 21 марта 2022 года мы выпустили 82 статьи (это стабильно 2 статьи в неделю!), сделали спецвыпуск об Арктике, взяли интервью у таких гигантов научной и общественной мысли как Фёдор Александрович Лукьянов и Игорь Алексеевич Макаров, и, конечно же, самое недавнее достижение - запустили подкаст про внешнюю политику Россию и ее будущее. Оглядываясь на весь проделанный путь, я понимаю, что самым важным решением было запустить журнал в такое трудное время: оказавшись на краю пропасти - сделать шаг вперед.
Для меня лично, в том числе благодаря работе в журнале, это год стал настоящей проверкой на прочность и одновременно незабываемым уроком, выводом из которого я бы хотела сердечно хотела поделиться со всеми. Секрет успеха и счастья от любого дела - это любовь и ответственность, чего-то одного недостаточно. Первое дает мотивацию и зажигает глаза, второе - прививает дисциплину и в принципе делает возможным претворение идей в жизнь. Если вы что-то делаете действительно из любви, даже конец света не помешает осуществить задуманное - будь то журнал или учеба за границей. Тут можно возразить, что я наивная оптимистка, но я действительно верю, что своими мыслями мы формируем действительность, а жизнь не замирает даже в самые трудные времена. И тут мы подходим ко второму не менее важному выводу этого года - в любые времена не предавать своих принципов, жить с достоинством и так, чтобы не стыдиться ни единой прожитой секунды.
Надеюсь, и для вас этот год был нечто большим, чем одним сплошным “ужасом” и вы смогли извлечь из него свои собственные уроки, ведь, как известно, кризис - самый стремительный способ избавиться от старого и прийти к лучшему и новому.
Анна Лапай
Когда редакция дала мне задание написать заметку об ушедшем годе, я долго думала, о чем я могу написать так, чтоб это отразило и глобальные общественные процессы, и мои личные переживания. Я решила остановиться на театре, потому что театр всегда был местом встречи общественных идей и личных чаяний.
2022 год стал для российского театра без преувеличения годом похорон. Отмененные без объяснения причин спектакли, закрытые фестивали, запрет печатного издания самого главного театроведческого журнала “Театр.”, театральная реформа в Москве, сменившая руководство театральных администраций и укравшая самобытность более десяти театров, положившая конец Центру имени Мейерхольда и Гоголь-Центру – двум точкам притяжения любителей современного перформативного искусства, превращение Театра Романа Виктюка в военкомат на период мобилизации, отказ театров ставить пьесы некоторых драматургов, стирание с афиш имен “неугодных”, поиск ЛГБТ-пропаганды в постановках небольших частных театров, скандал вокруг отстранения избранных экспертов “Золотой маски” и отмены номинаций на “лучшую работу режиссера” и “лучшую работу драматурга”, отъезд многих актеров и режиссеров за границу… Под “отмену” в России попали спектакли Дмитрия Волкострелова, Дмитрия Павловича, Тимофея Кулябина, Полины Кардымон, Айрата Абушахманова, Александра Молочникова, Анны Графеевой и Дины Хусейн, пьесы Ивана Вырыпаева, Бориса Акунина, Аси Волошиной. Среди уехавших – Кирилл Серебренников, Юрий Бутусов, Римас Туминас, Дмитрий Крымов, Никита Бетехтин. Этого далеко не полного списка имен достаточно, чтоб оценить потери, понесенные российским театром в 2022 году.
Следует различать театр как высказывание про “здесь и сейчас”, а значит, про политику, ведь невозможно говорить об общественном, не затрагивая политического, и театр как историческую реконструкцию, где на первый план выходит мастерство исполнителей и постановщика и приближенность к литературному оригиналу. Текущие преобразования в российском театре оставляют нас один на один с иллюстрацией литературы, не давая достаточного пространства для высказывания. Театр высказываний обречен влачить свое существование за рубежом или скрываться в “низовых” инициативах. Театр литературы продолжает существовать, становится частью продвижения российской культуры и выстраивания культурного взаимодействия на территориях Луганской, Донецкой, Запорожской и Херсонской областей, предлагает программы по “культурной ассимиляции” эвакуировавшихся – именно такая формулировка предложена в описании программы “Объединяя театром” Театра им. Наталии Сац. Сформировались и фронтовые творческие бригады. Все чаще театры обращаются к “классическим” темам. Еще в 1913 году в статье “Отрицание театра “ Юлий Айхенвальд отказывал литературному театру в праве на существование в статусе искусства: “себе она [литература] берет все, для сцены уже, строго говоря, не остается ничего”. Низведение театра до “книжки с картинками” серьезно ограничивает развитие театрального искусства в России.
Как правило, театры не могут жить в иноязычной среде и существуют для небольших групп эмигрантов. Тем не менее, российский театр “в изгнании” пока показывает удивительную жизнеспособность: российских режиссеров охотно принимают на престижнейших мировых театральных фестивалях, как то Авиньонский фестиваль; как никогда, громко звучит “Эхо Любимовки” в Париже, Тбилиси, Тель-Авиве и других городах с внеконкурсными пьесами ведущего российского драматургического фестиваля, “Любимовкой” же объявлен бессрочный конкурс пьес с осмыслением военного опыта. Продолжает свои высказывания современный театр и в России: выгнанные с институциональных сцен спектакли нашли себе приют в частных театрах; бывшие работники Центра имени Мейерхольда организовали рассылку “Эхо старого ЦИМа”, которой помогают зрителю найти новое место обитания полюбившихся или приглянувшихся цимовских спектаклей; организовался “Театр сопротивления”, выделяющий гранты театральным проектам, переосмысляющим российское искусство после февраля 2022 года. Несмотря на все препятствия, зритель и театр продолжают находить друг друга как в России, так и за ее пределами.
Театр явственно раздвоился на институциональный, “официальный”, представляющий вниманию зрителя исторические реконструкции, и внеинституциональный, “маргинальный”, отстаивающий свое право на высказывание. И первый, и второй по-своему сохраняют культуру, но если взгляд институционального театра обращен в прошлое, маргинальный театр озабочен будущим. Можно ли делать новое искусство после 2022 года? Можно ли “писать стихи после Освенцима”? А главное, как это делать? Как оставаться честным с собой и своим художественным замыслом в условиях ужесточающейся цензуры и самоцензуры? Как говорить со зрителем о том, о чем нельзя говорить, и как молчать о том, о чем нельзя молчать? Сегодня российский театр, как и каждый человек в отдельности, вынужден ежедневно отвечать на сотни этических вопросов.
Когда осенью 2020 года я работала над реконструкцией спектакля “Берегите ваши лица” Юрия Любимова в Центре Вознесенского, мне приходилось неоднократно видеть материалы из Гослита и Министерства Культуры СССР, описания производственных совещаний в театре. Советская цензура обосновывала, что и почему она запрещала, пусть даже в формате отписок. Современная цензура безмолвна: она никому ничего не объясняет. Тишина, образовавшаяся вокруг театров, разрежается лишь гулом аплодисментов.
“О, дивный новый мир!”, Стефан Стоянов
Скорее всего, этот прошедший 2022 год войдет во многие учебники по истории и международным отношениям, даже со временем ему будет посвящен целый семинар по "Политической и экономической истории". Речь пойдет о переменах, поворотах, основополагающих событиях нового мира, о том, что было до и после. Но этот новый мир, предупреждаю - спойлер, будет во многом таким же, как и предыдущий. Что изменилось в жизни большинства людей - семья, работа, дедлайны? Не так много, как кажется. Прошедший год, возможно, изменил жизнь поколений, которые его не прожили, но, похоже, не нашу собственную. Да, для некоторых народов, близких и далеких, 2022 год никогда не будет забыт. Но давайте также помнить, что у каждой страны, даже у каждого человека, есть свой личный 2022 год - год страха, перемен, а почему бы и не лучший год в жизни. В этом смысле 2022 год вряд ли станет самым важным годом в истории человечества, но интерпретация последних 365 дней разделит не одно общество. Сколько бы мы ни углублялись в большие вопросы отношений между странами, мы часто упускаем истории самых обычных людей, которые продолжают жить, смеяться, любить даже во времена больших потрясений. И кто знает, может быть, когда-нибудь в нашей науке появится теория, в которой главной движущей силой будет не сила или прогресс как таковой, а человек - страдающий и терпящий, стремящийся к лучшему миру.
«Сначала надеть кислородную маску на себя»
Ксения Курочкина
«Это был сложный год…» слышат все россияне с экранов уже больше 20 лет. Этот год, правда, был самым сложным для слишком многих людей в мире. При этом, он и самый трансформационный для всех нас. И, как бы ни парадоксально, один из самых насыщенных в плане роста, развития, взросления и накопления позитивных эмоций и теплых воспоминаний, столь ценных в наше непростое время. Потому что когда что-то рушится (даже если это мечты, надежды и вера в светлое будущее), на том же месте из пыли и пепла обязательно начинается выстраиваться что-то новое, и непременно лучше, чем было. В социальных сетях с 2020 года принято «просить пощады» у следующего года или писать что-то в стиле «Год N (нынешний), уходи и не возвращайся». В прошлом декабре, признаюсь, я тоже какой-то подобный мем репостнула, потому что 2021 был очень сложный для меня лично. 2022, конечно, можно так же (не)цензурно ругать, но, объективно, 2023 своим наступлением, как взмахом волшебной палочки, вряд ли отменит весь негатив прошлого года.
Этот год был наполнен не только ломкой и трансформациями, но и дилеммами выбора (уехать или остаться и что делать в обоих случаях…), многие из которых до сих пор не решены и никогда не будут иметь однозначного ответа. В один ряд с понятиями года становится слово «параллельно». К сожалению или к радости, человеческая психика ко всему адаптируется, и постоянно существовать в двух параллельных реальностях не получается. В этом году нам всем пришлось ещё раз повзрослеть и научиться жить параллельно с чем-то для многих из нас абсолютно недопустимым. При этом вместе с развитием приходит и осознание ответственности. Пришлось осознать необходимость умения брать ответственность за себя и свою жизнь как абсолютно базового навыка для развития и достойной жизни, настоящей и будущей. Последнее значимое словосочетание про 2022, которое я выделю, пусть будет «беличье колесо». Цунами из работы и дополнительных проектов стало своеобразной формой бегства от реальности и экзистенциального кризиса.
Но чтобы избежать очередного «куда бежим - непонятно», и получать после гонки не только призы в виде кругов под глазами, недосыпа и выгорания (гран-при), надо выбирать любовь и делать выбор сердцем, даже в самое непростое время. Больше делать то, что нравится, а не то, что сиюминутно разумно и логично. И, как в самолете, помнить про «сначала надеть кислородную маску на себя», чтобы потом можно было сделать что-то для других и мира.
Переходя из области метафорических рассуждений в более предметную плоскость, перечислю, что случились лично со мной в этом году:
1. курсовая работа, которую было на удивление приятно писать;
2. первая полноценная работа в офисе;
3. запуск личного проекта и развитие собственного бренда (aand it's only the beginning);
4. переезд из родительского дома в другой район;
5. отпуск в прекрасной Калининградской области.
Highlights вот такие получились. А теперь продолжу этот список тройкой рекомендаций и призов авторской симпатии.
Книга года - В. Н. Набоков «Другие берега»: абсолютно терапевтическое чтение в такой год. Авторские переживания и воспоминания из начала прошлого века можно остро прочувствовать сейчас всем нам. Очень рекомендую прочитать эту автобиографию!
Сериал года - «Офис»: именно в этом году я с ним познакомилась и уже третий раз пересматриваю.
Песня года - Машина Времени «Праздник начинается сейчас», слова которой хочу привести целиком:
Слухи, словно пули
Новости гнетут
Море широко раскрытых глаз
Вас опять надули
Те, что вас ведут
Праздник начинается сейчас
Можно окопаться
И не верить в свет
Ящик вас пугает каждый час
А я устал бояться
Страха больше нет
Праздник начинается сейчас
И твоя дорога
И твой родимый дом
И свет, который никогда не гас
И частичка Бога
Все в тебе самом
Праздник начинается сейчас...
Всех с наступающим! Счастливого нового года и рождества! ????✨
“Свобода — это возможность сказать, что дважды два — четыре.”
Евгения Каллистова
Книги всегда были и остаются формой эскапизма для каждого из нас. Когда в реальном мире творится бардак, можно погрузиться в неизведанный, порой жестокий мир писателя. Для меня этот год ассоциируется с романом-антиутопией, который мог бы олицетворять тот мир будущего, который предостерегает, как страшно может стать в мире, где нет свободы.
Одной из самых продаваемых книг в 2022 году в России стал бессмертный и мой любимый роман-антиутопия «1984» Джорджа Оруэлла. В основе сюжета хорошо всем знакомое столкновение личности и государства. Но что ищут сегодня читатели произведения Оруэлла? Если вопрос заключается в том, обречены ли люди подчиняться тотальной власти государства, и по пути столкнуться с теми ужасами, которые скрываются в комнате 101, то ответ уже очевиден. Но все-таки, если взглянуть на самый читаемый роман уходящего года через призму наших с вами реалий, можно найти те смыслы, которые живут с нами прямо сейчас.
СВОБОДА – ЭТО РАБСТВО
Первые страницы романа погружают нас в политические краски будущего: тотальное наблюдение и полная несвобода. Хотя фигура Старшего Брата смотрит на читателя с плакатов на каждой улице, до конца книги весь ужас несвободы ощущается не сколько от телеэкранов, газет или министерств, сколько на уровне человеческого восприятия героя и поведения людей вокруг. Все либо предполагают, что за ними постоянно наблюдают, либо им это безразлично.
Казалось бы, как люди могут допустить тотальный контроль государства над своей жизнью? И тут Оруэлл может очень точно ответить:
«В некотором смысле мировоззрение партии успешнее всего прививалось людям, не способным его понять. Они соглашаются с самыми вопиющими искажениями действительности, ибо не понимают всего безобразия подмены и, мало интересуясь общественными событиями, не замечают, что происходит вокруг. Непонятливость спасает их от безумия.»
Большинству людей не нужно знать, что происходит вокруг. Человеческая природа такова, что каждый скорее примет несвободную, но жизнь, чем страдания и смерти. Апатия от случившихся обстоятельств превращает людей в массу, которая не может или не хочет даже понять какой ужас происходит, ведь иначе можно легко сойти с ума. И действительно, не легче ли жить в обществе, где человек отдаленно похожий на Старшего Брата скажет, что все будет хорошо и можно просто довериться обстоятельствам…
Но есть и другой путь. Уинстон верит, что если он в меньшинстве, или даже один, то он не безумен. Но сколько таких людей как он на самом деле, мы никогда не посчитаем. В романе такого человека государство смогло сломать при помощи жуткого насилия. Тогда 2+2 становится всем тем, что говорит государство, каким бы абсурдным это ни было.
ВОЙНА – ЭТО МИР
Оруэлл изображает войну как симптом существующего государства. Война в Океании ведется с всегда меняющимся внешним врагом. Когда она началась, с кем, и есть ли она на самом деле, никто не знает, ведь власть уже давно уничтожила реальность внешнего мира. Населению лишь необходимо верить, что государство находится в состоянии постоянной войны, потому что наличие общего врага предотвращает внутренние конфликты.
«Как администратор, член внутренней партии нередко должен знать, что та или иная военная сводка не соответствует истине, нередко ему известно, что вся война – фальшивка и либо вообще не ведется, либо ведется совсем не с той целью, которую декларируют».
В любом случае, двухминутки ненависти и догмат веры в победу, формула дополнительного средства контроля. Главный результат - война ради войны. И ликвидация ресурсов, чтобы уничтожить хотя бы малейший шанс на повышение уровня жизни в обществе.
А ЕЩЕ ЕСТЬ ЛЮБОВЬ
Но «1984» это, как ни странно, история любви. Джулия, точно также не решающаяся подчиняться системе, дает Уинстону лист бумаги со словами: «Я вас люблю». Эти два героя на время разделяют весь страх и боль, рискуя жизнью, и зная, что рано или поздно их поймают. Чувства, кажется, могут существовать в месте, недосягаемом для правительства:
«— Сказать что угодно — что угодно — они тебя заставят, но поверить в это не заставят. Они не могут в тебя влезть.
— Да, — ответил он уже не так безнадёжно, — да, это верно. Влезть в тебя они не могут. Если ты чувствуешь, что оставаться человеком стоит — пусть это ничего не даёт, — ты всё равно их победил.»
Но, в конце концов, по Оруэллу любовь должна быть уничтожена, как любое другое неподконтрольное чувство. Один из моментов, когда мы видим, что Уинстон действительно изменился — когда он смотрит на Джулию и понимает, что больше не любит ее. Он любит Большого Брата. Так, герой не умер физически, но в нем умер человек. И роман заканчивается тем, что жертва неизбежно начинает любить своего палача.
Хотя можно признать, что мы довольно далеки от жестокого мира Оруэлла, где все нормальные человеческие проявления личности упразднены, в реалиях уходящего года люди начинают терять ту человечность, которая, казалось бы, должна в них быть несмотря ни на что. Поэтому хочется закончить этот год напутствием, не менее талантливого романа антиутопии «451° по Фаренгейту»: «Сами создавайте то, что может спасти мир, — и если утонете по дороге, так хоть будете знать, что плыли к берегу».
"Оказавшись на краю пропасти - сделать шаг вперед"
Анастасия Алексеева
С чего начинают разговор любые родители - с рассказа о том, как идут дела у их детей. Поэтому и я, как один из очень гордых “родителей” FOUR, с упоением и восхищением поведаю о том, что этот год значил для нашего журнала. Все началось с дерзкой и амбициозной идеи в канун 2022 года, когда мы лишь туманно могли себе представить, как претворить в жизнь наш план. Мы долго и кропотливо продумывали то, как журнал будет выглядеть - но даже когда все было готово, выход первых статей, который был запланирован на конец февраля, пришлось сдвинуть. Тогда мы задумались, можно ли вообще что-то создавать в такое время, когда слова просто застревают в горле, но в итоге решили - журналу быть.
С тех пор поменялось многое и в то же время ничего: мы продолжаем нести тот же смысл, который изначально закладывали в FOUR, но в разные периоды это делала разная команда. И тут я хочу поблагодарить всех наших товарищей и единомышленников, которые приложили руку к тому, чтобы FOUR жил и рос. Всего с 21 марта 2022 года мы выпустили 82 статьи (это стабильно 2 статьи в неделю!), сделали спецвыпуск об Арктике, взяли интервью у таких гигантов научной и общественной мысли как Фёдор Александрович Лукьянов и Игорь Алексеевич Макаров, и, конечно же, самое недавнее достижение - запустили подкаст про внешнюю политику Россию и ее будущее. Оглядываясь на весь проделанный путь, я понимаю, что самым важным решением было запустить журнал в такое трудное время: оказавшись на краю пропасти - сделать шаг вперед.
Для меня лично, в том числе благодаря работе в журнале, это год стал настоящей проверкой на прочность и одновременно незабываемым уроком, выводом из которого я бы хотела сердечно хотела поделиться со всеми. Секрет успеха и счастья от любого дела - это любовь и ответственность, чего-то одного недостаточно. Первое дает мотивацию и зажигает глаза, второе - прививает дисциплину и в принципе делает возможным претворение идей в жизнь. Если вы что-то делаете действительно из любви, даже конец света не помешает осуществить задуманное - будь то журнал или учеба за границей. Тут можно возразить, что я наивная оптимистка, но я действительно верю, что своими мыслями мы формируем действительность, а жизнь не замирает даже в самые трудные времена. И тут мы подходим ко второму не менее важному выводу этого года - в любые времена не предавать своих принципов, жить с достоинством и так, чтобы не стыдиться ни единой прожитой секунды.
Надеюсь, и для вас этот год был нечто большим, чем одним сплошным “ужасом” и вы смогли извлечь из него свои собственные уроки, ведь, как известно, кризис - самый стремительный способ избавиться от старого и прийти к лучшему и новому.
Вам понравилась эта статья?
Смотрите также:
