Патриотизм по Башлачеву – Время колокольчиков

Во многом для понимания положения Башлачева нужно осознавать контекст времени, в котором он жил. Клуб «Там-там», песни российских рок-групп в кинематографе, фестиваль«Нашествие», «Наше Радио» и прочее — все это случится уже после смерти поэта и барда Башлачева. Он не узнает о таких коллективах как «Король и Шут» и «Химера». И он не увидит триумф рок-музыки в России. Все это останется для его последователей. Он был один. «Аквариум» как будто слишком чистенький и ухоженный для него. «Гражданская оборона» — перебор. Хотя уже ближе к его настроениям.

Да и, надо понимать, что относился он к рок-культуре, но все-таки все еще был бардом-сольником, время которых как бы уходило. Но при этом он стал предтечей упомянутых выше – будущих «Там-Тама», панк-команд и прочих музыкальных явлений 90-ых и нулевых. Вот такая необычная дихотомия — вроде устаревшая форма, но смыслы и настроения, пришедшие раньше положенного времени, которые как бы предсказывают будущее. Но об этом несколько позже…

Его самая известная песня «Время колокольчиков» звучит, как настоящий марш, наполненный едкими эпитетами с запахами и яркими цветами. Это слово отчаянного человека, которому нечего терять, и он будет делать то, что должен. Он чувствует обреченность своего положения: «На своем поле, как подпольщики».

В одной из записей этой песни Александр Башлачев очень долго просто играет мелодию, не начиная петь. Это притом, что в ней нет никакого особенного соло, и вся песня в общем-то играется на двух аккордах (что, кстати, скорее добавляет ей особый накал). Он долго настраивается, пытаясь достичь конкретного состояния, чтобы излить все, что у него накопилось.

Эта песня разит чем-то глубинным русским, но не пошлым. Хотя глубинность любого народа по обыкновению это некая негативная черта, ведь за этим лежит традиция, а за традицией реакция, которая тормозит прогресс любой общности. Глубинность представляет собой приземленные понятия. И все-таки через глубинность народа можно понять его психологию.

А слушая Башлачева, ты попадаешь в атмосферу какого-то смутного времени. Ты будто бы проживаешь сюжет фильма Тарковского «Андрей Рублев». СашБаш мало того, что констатирует эту глубинность и старается ее запечатлеть, так еще и делает это под своим личным фокусом, видя во всем этом собственный сюжет, обращая внимание на самые важные детали.

Он как бы находится в этой черно-белой плёнке – вокруг грязь, развалины, убогие... Но и тут он находит свет – что-то, что его самого завораживает.

И самое ведь здоровское – это то, что у Башлачева образ русской ментальности получается изобразить не пошло в отличие от коллег по цеху. Не попсово, а в духе произведений Ремарка или атмосферы Декаданса. Он в своих песня переживает всю судьбу России, при это как бы вскользь упоминая какие-то ужасы. Он сосредотачивается скорее не на самой картинке, а на образе Руси, в который влюблен (несмотря на то что образ этот страшный и пугающий), своем отношении к нему и состоянии, которое переживает.

В литературе, к слову, в будущем эту задачу получится на ура выполнить Михаилу Юрьевичу Елизарову, который написал «очень русские истории» по своему настроению и идеям...

И поет Башлачев одновременно и о настоящем, и о том, что преследует русских на протяжение всей истории – вечный рестарт. О чем это я?
Каждый виток нашей истории проходит таким образом, что мы полностью отказываемся от предыдущего, попирая его и уничтожая. Мы хотим построить новое, обязательно разрушив старое. Очевидно, это уже заложено в нашей ментальности. Мы все время возвращаемся на эту самую нулевую точку отсчета, чтобы заново найти свой путь.

СашБаш осознает это. От того в его песнях находятся как старинные образы, так и характерные для его времени и до сих пор понятные нам, живущим в 2024 году.

Образы, подобранные бардом, поражают. И трактовать их можно по-всякому, и в целом они оказывают сильное впечатление. Вот в конце «Время колокольчиков» Башлачев поет «Быть беде. Нынче нам до смеха ли?». Он словно ожидает ни то Апокалипсис, ни то скандинавский Рагнарёк. Хотя «беда» здесь не что-то плохое, а что-то, что должно изменить мироздание – существенное, судьбоносное и интригующее…

Что-то чувствует, ждет чего-то. Он ощущает вибрации будущих потрясений. Поэт весь в предвкушении – он готов, он находится в глубоком экстазе. И вот он извергает все, что хочет и должен сказать: «Эй, Братва! Чуете печенками грозный смех русских колокольчиков?» Вот и наступает то самое, чего как бы ждал Башлачев. Вот он – некий «реванш» русской культуры! Возрождение! Но это все не политические лозунги, это на каком-то мистически-метафизическом уровне. Опять-таки на чувственном, глубинном…

Причем, надо сказать, что в целом лирика СашБаша совершенно не политическая. Она мистическая, философская и местами любовная. Она куда шире отдельного направления, и его русский генетический код явно обращается не столько к его советскому детству, не к дореволюционной России, сколько дохристианской Руси. Он черпает свою силу именно оттуда, смело заявляя: «Рок-н-ролл — славное язычество». В другой песне «Посошок» он как раз обращает внимание на этот переход русской ментальности из язычества в христианство: «Из соломенной веры в «спаси-сохрани». Разве это не завораживает?

Да и купола его не оставляют. Он остро переживает и осознает весь кризис, всю серьезность ситуации: «Купола растеряли золото. Звонари по миру слоняются. Колокола сбиты и расколоты».

А вот песня «Посошок» уже не идет таким мощным и энергичным накалом. Здесь Саша скорее плывет на ладейке по реке. Лирический герой, по всей видимости, уходит в последний путь и просит налить ему посошок. Такое просто русское слово ведь. Рюмка, выпитая перед уходом куда-то в дорогу. И он отправляется.

Ему явно есть что сказать, и он дает понять это:

«Отпевайте немых! А я уж сам отпоюсь

А ты меня не щади — срежь ударом копья

Но гляди — на груди повело полынью

Расцарапав края, бьется в ране ладья»

И тут-то проявляется у Александра Башлачева, как и у любого поэта, тяга к танатосу: «У последней заставы блеснут огоньки. И дорогу штыком преградит часовой». Очевидно, все это про смерть. В конце песни он снова упомянет того самого часового:

«Так что ты, брат, давай, ты пропускай, не дури!

Да постой-ка, сдается и ты мне знаком

Часовой всех времен улыбнется: — Смотри! —

И подымет мне веки горячим штыком»

Как искусно ведь бард придумал назвать смерть – «часовым всех времен»! Снова мурашки по коже…

Он обращается к житейскому выражению «пусть земля будет пухом», которое очень часто используется, когда вспоминают покойников. Он поет: «И пусть сырая метель мягко стелет постель. И земля грязным пухом облепит лицо». И снова эта фраза имеет языческие корни, которые присутствуют в русской культуре до сих пор. Все перемешалось. Так уж сложилось.

В этой песне он больше говорит конкретно о себе – как он видит свой путь. Но и здесь мотив того, что он русский поэт никуда не уходит, и он очень четко подмечает: «Ведь святых на Руси — только знай выноси. В этом высшая мера. Скоси-схорони». О чем это – каждый решит для себя сам…

Хочется несколько вернуться к широте восприятия Башлачева. Ведь он, очевидно, был из той категории людей, которых в современной России очень мало — самобытный и не политизированный. А ведь его современники, которые либо прожили дольше, либо живут и по сей день куда более политически активны. Причем совершенно неважно в какую сторону — правую, левую, оранжевую или коричневую. Разумеется, ему некогда было становиться таковым. В 1988 году его не стало. Но ни к диссидентам, ни к тем более «порядочным комсомольцам» его приписать было очень сложно. Он был шире этих ярлыков и самое главное не нуждался в них в силу своего собственного понимания России, культуры и своих задач как художника в широком смысле слова.

И у меня совсем нет желания сказать, что Башлачев был сторонником «чистого искусства». Вовсе нет. Характер произведений Саши эпический, мировоззренческий и пассионарный. Егор Летов, будучи увлеченным движением «Русский прорыв» (относиться к которому можно по-разному, но тем не менее это был интересный концепт), часто называл себя и своих последователей «новыми пассионариями» и между рок-н-ролльными экстазами на своих концертах говорил в таком духе, что, если бы Башлачев был жив, он точно был бы с ними.

Патриотизм Башлачева – это тот редкий случай, когда он не несет политической окраски. Он скорее такой культурно-метафизический и априорный. Он фольклорный, как будто бы он из сказок или баллад. Он именно что эпический, словно сошедший со страниц саг. Его песни также напоминают своеобразные молитвы, которые сочетают и радость, и горесть...

Ну чего, у вас зазвенело сердце под рубахою?!