Это все был абсурд, но и невероятная радость

Журнал FOUR появился во времена большого слома, когда мир, к которому мы привыкли, перестал существовать. Это должно было случиться рано или поздно, но тогда, в феврале 2022 года, многие из нас отказывались это понимать. К сожалению, мир так был устроен всегда, с самого начала, с библейских времен и времен войны греков и троянцев. Мотивы войны всегда были одинаковы: жажда власти и экономические амбиции. Что-то типично маскулинное. Год назад журнал для нас стал попыткой избежать новой реальности, спрятаться за текстами о первых леди, истории Японии, зеленом переходе в мировой экономике, мировом искусстве. Но мы не забывали и о реальности, от которой бежали – мы писали о текущем, о былом и будущем, пытались объяснить что-то с позиций теории и практики. Что-то получалось, что-то нет, но ни за что не стыдно, а только гордо.

Пока мы делали журнал, весь год я вспоминал “Дон Кихота”. Эту книгу Сервантеса я прочитал в старших классах к какому-то из бесконечных уроков литературы. Я помню, как читал “Дон Кихота” – это была самая сложная книга, которую я когда-либо брал в свое руки и которая вызывала у меня противоречивые чувства. Предложения длинною в абзацы все никак не хотели заканчиваться, мне постоянно приходилось смотреть в словаре незнакомые слова и пытаться уловить контекст, но в тот самый момент, когда что-то становилось понятно, это было самым настоящим наслаждением, стоящим переворачивания бесконечных страниц. Еще никогда в жизни я не читал книги, в которой автор заявлял, что главный герой был сумасшедшим, но в то же время желал искоренить зло и восстановить справедливость. Тогда мне это казалось крайне убедительным, и, честно говоря, кто из нас не хотел, чтобы Дон Кихот ворвался в нашу жизнь даже и на своей исхудавшей лошади и спас от всех тягот непраздной действительности. Меня безумно раздражало, что Дон Кихот путал мельницы с великанами, но сейчас я понимаю, что Сервантес доводил своего героя до гротеска и абсурда, чтобы показать, что изменить мир и установить справедливость – это всегда нечто далекое от реальности.

Больше всего из Дон Кихота я запомнил Марселу, которая появляется в 12, 13 и 14 главах. Женщина, которую жаждали и осаждали все мужчины, но которая никогда не поддавалась никому. Из-за нее свои жизни заканчивали самоубийством разные проходимцы, но она никогда не признавала своей вины. Марсела не хотела выходить замуж и всегда защищала свою свободу, из-за чего однажды ей пришлось отдалиться от общества и уехать в деревню, чтобы вести тихую жизнь в монастыре. “Я родилась свободной, и чтобы жить свободно, я выбрала свободу полей” – эти слова произнесла Марсела словно Елена в “Эллиаде”, заявляя обществу свой протест против того, чтобы красота была единственным атрибутом женщины в обществе. Сервантес развенчал культ красоты Марселы, чтобы сохранить ее свободу перед мужчинами, которые хотели владеть ей и указывать, что делать. Это стоило ей жизни в городе, в котором она родилась, и ради свободы ей пришлось убежать ото всех.

Конечно, всегда были те, кто считал (и они есть до сих пор), что Марсела была истеричной, нервной и нездоровой, потому что имела смелость не принять роль, которую предписывало ей патриархальное общество. Один из главных уроков “Дон Кихота” в том, что сумасшествие, предписываемое обществом отдельным людям, может стать подтекстом для их исключения, изоляции только лишь из-за того, что они осмеливаются говорить неудобную правду, при этом заплатив довольно высокую цену. Это остается актуальным до сих пор.

Как и многие персонажи Сервантеса, не готовые жить в новой реальности, мы пытались воссоздать ее сами в своем журнале, чтобы понять, как жить дальше. Условия были сложными, пространство дозволенного постепенно сужалось, порой некоторые обстоятельства заставляли нас сопротивляться. Свое сопротивление мы превращали в тексты. Так же делали и многие другие, например, те, кто бежал в 20 веке из Латинской Америки, захваченной жестокими диктаторами, в Испанию, чтобы оказаться не в менее жестком режиме. Но мы не могли сдаться, как Марсела, потому что хотели продолжать наше дело, даже когда это было грустно, тяжело или опасно. Мы выпускали статьи и писали посты в попытке “искоренить зло и найти справедливость”. Но не в агитационной, пошлой или реалистичной манере, а довольно аллегорически и воображаемо. Мы не хотели дублировать реальность, только лишь иронизировать и интерпретировать ее по-другому, не так как некоторые наши коллеги.

“Литература – это компромисс”, как однажды сказал Жан Поль Сартр. И все вокруг – тоже компромисс: от статьи против диктатуры Франко до колонки о закрытии театров. Но как мы выяснили за этот год, высмеивать папу римского – это не компромисс, или писать едкие посты из хэштегов, издеваясь над человеком, потерявшим дело своей жизни и себя, это тоже не компромисс, или агрессивные крики из телевизора о событиях в мире – это тоже не компромисс. Отчасти мы были и есть хроникерами окаянных событий, но без попытки делать это с пафосом или ложной патетикой, или аморальными компромиссами. Да, жизнь может быть трагедией или драмой, но над ней можно иронизировать и высмеивать все ее глупости, которых за последние время очень много.

Поль Валери сказал, что война – это резня незнакомых друг с другом людей ради выгоды тех, кто знает друг друга, но не убивает. В последнее время меня не покидает мысль, что злодейство и жестокость – две постоянные нашего существования в мире, а борьба между добром и злом доводится до абсурда. Но каждый раз, когда в беспросветной череде печальных событий случается что-то светлое и радостное, вера в хорошее возрождается и на мгновение появляется ощущение абсолютного счастья, которое хочется сохранить с собой, сбежав от реальности. Для этого мы сделали журнал, чтобы помнить о том, что происходит сейчас, но не забывать о всем хорошем до этого и надеяться на не менее хорошее после.