Что нужно сделать ЕС, чтобы формально стать политическим союзом?
Прежде всего, отменить право вето в сфере высокой политики и перейти к голосованию квалифицированным большинством. Это поможет избежать тех самых щепетильных ситуаций, которые мы наблюдали на протяжении последних нескольких лет, когда при принятии важного внешнеполитического решения одна страна-участница начинала шантажировать весь Союз.
Есть и другие реформы, перспективы реализации которых пока сильно меньше. Например, перекройка электоральной карты Европы так, чтобы выборы в Европарламент проходили в рамках не национальной юрисдикции, а европейских макрорегионов. Еще одним шагом стало бы расширение ЕС, к которому Союз пока не готов. Принятие новых членов означает усложнение процесса принятия решений, и, пока не будут проведены институциональные реформы, чтобы “загасить” голос малых стран, расширение не произойдёт.
От теоретических вопросов перейдём к практическим. Нередко мы слышим, что ЕС в очередной раз “переживает кризисные времена”. Как бы вы охарактеризовали положение дел в Евросоюзе сегодня?
Я не отрицаю факт, что с 2008 года Евросоюз пребывает в состоянии “долгого десятилетия кризиса”: от Великой рецессии до украинского конфликта. Но Жан Монне говорил: “Европа будет формироваться в условиях кризиса и станет итогом решений, принятых в этих ситуациях”. ЕС с большей или меньшей степенью успешности справлялся с возникающими перед ним вызовами. Каждый раз, за исключением Брекзита, новые решения приводили к усилению центростремительных, а не центробежных сил в ЕС.
При этом, отмечу, есть как минимум одна область, которую кризисы пока не затронули, и она определяет глобальную роль ЕС на международной арене, – это регуляторика. Евросоюз задаёт одни из самых высоких в мире технических, фитосанитарных, потребительских, промышленных стандартов. Я сейчас говорю не столько о политизированных темах, типа прав человека, а о гораздо более приземленных вещах, таких как количество допустимых пестицидов и ГМО в еде, запрет на тестирование косметики на животных, допустимые уровни выбросов парниковых газов, стандарты обработки персональных данных в социальных сетях. Транснациональным корпорациям приходится подстраиваться под строгие европейские правила, если они хотят присутствовать в Европе, – а они, разумеется, хотят, ведь это огромный платёжеспособный рынок в почти пятьсот миллионов человек. Нередко, когда иностранный бизнес следует этим правилам, он оказывается в проигрышной позиции на своём национальном рынке, что вынуждает его лоббировать своё правительство принять европейские стандарты.
Евросоюз тем временем и сам пытается навязать нормы и правила по линии двусторонних контактов и через международные организации. Это называется “эффектом Брюсселя” – феноменом, при котором другие страны начинают играть по правилам, установленным ЕС. Эту концепцию придумала американская исследовательница Ану Брэдфорд в конце 2010-х годов, основываясь на схожей концепции – эффекте Калифорнии Дэвида Вогеля. Похожий процесс происходил в США, когда штат Калифорния устанавливал высокие стандарты, и весь бизнес, который хотел присутствовать на рынке Калифорнии, подстраивался под эти стандарты.