Анастасия Алексеева и Фёдор Алексеев / 22.06.2022 / 5 минут
Красный свет зелёному переходу в России
Зеленый переход в России – рационально неизбежный шаг: если другие страны массово введут пограничный углеродный механизм (как это уже сделал ЕС) и Россия откажется от выполнения своих обязательств в рамках проблемы изменения климата, то ВВП России упадет на 9%. Если же наша страна будет добросовестно выполнять взятые на себя обязательства, то ВВП снизится лишь на 5%. Но не всё так просто: несмотря на очевидную необходимость развития зеленой повестки, шаги в этом направлении в России постоянно буксуют – разбираемся, насколько терниста дорога к зеленому переходу.
Почему зеленый переход в России тормозит
Сильная углеродоемкость экономики. В отличие от Европы с доминирующим сектором услуг, экономика России опирается на традиционные отрасли – добывающий сектор и промышленность. Не секрет, что именно они являются главными виновниками выбросов парниковых газов. Поэтому зеленый переход часто приравнивается к угрозе национальной экономике – именно в таком контексте в России рассуждают о новых экологических инициативах за границей. Например, после объявления о введении CBAM (механизм пограничной углеродной корректировки ЕС – мы писали о нем в апреле) все тут же начали подсчитывать потери российских экспортеров, не задумываясь о том, что эта мера может послужить драйвером развития зеленой повестки в России. Ситуация становится еще сложнее, если вспомнить, что наш экспорт (нефтяная и газовая части которого идут в бюджет) состоит преимущественно из углеродоемкой продукции – и вот меры зеленой политики уже становятся угрозой конкурентоспособности российских компаний не только на внутреннем, но и на международном рынке.
Неконкурентоспособность ВИЭ. Зеленый переход немыслим без чистой энергии, получаемой из ВИЭ. Но в России они совершенно неконкурентоспособны: это связано даже не с климатическими и географическими условиями, а с высокой стоимостью капитала. В той же Европе процентная ставка может не превышать 2% и даже принимать отрицательные значения, а в России ставка уверенно держится на уровне 10%. Это делает проекты по развитию ВИЭ в России невыгодными, ведь они крайне капиталоемкие.
Слабость зеленой группы интересов в политике. Если не экономическая выгода, то, может, политическая воля способна сдвинуть буксующий зеленый переход? Однако в России нет сильной политической группы, которая продвигали бы зеленые интересы. По-прежнему сильным остается влияние представителей угольной промышленности, которые нередко находят поддержку среди "нефтяников". Главная преграда для зеленых интересов – это Российский союз промышленников и предпринимателей (РСПП), который обладает колоссальным влияние в кремлевских кругах и зачастую отрицает проблемы изменения климата и воспринимает ее как угрозу для бизнеса. За последние несколько лет РСПП смягчил свою риторику, но все равно продолжает "рубить на корне" любые амбициозные инициативы по зеленой повестке. А зеленый бизнес в России просто не в состоянии противостоять РСПП и "угольщикам".
Низкая приоритетность проблемы изменения климата среди населения. Большинство россиян озабочены не таянием льдом в Арктике (читайте об этом в нашей майской подборке "Время Арктики"), а более приземленными проблемами: низкие доходы и скудный уровень жизни. Средний класс в городах, который более осознанно относится к климатическим проблемам, еще недостаточно многочисленный, чтобы сломить положение в обществе. В сравнении с другими экологическими проблемами тема изменения климата идет в списке приоритетов россиян лишь на 7 месте, а глобальные мировые опросы показывают, что Россия – абсолютный мировой лидер по доле населения, которая не верит в изменение климата. Россияне больше озабочены экологическими проблемами – утилизация отходов и загрязнение воздуха.
На нормативно-ценностный контекст зеленого перехода в России, как ни странно, влияет академическое сообщество. Многие российские ученые вслед за населением скептически относятся к проблеме изменения климата, однако эти ученые – далеко не климатологи, а специалисты из других научных сфер, ведь уже давно известно, если ты ученый в России, то ты универсальный специалист – от проблем физики до проблем климата.
Внутренних драйверов развития зеленой повестки в России практически нет – сейчас по большей части движение идет следом за мировой тенденцией и под давлением со стороны более продвинутых в климатическом вопросе стран.
Но что-то же у нас делают
Снижение углеродоемкости экономики. С начала 2000-х годов российская экономика показывала значительный рост ВВП (около 8% в год) при одновременно снижающейся доле выбросов. Причина этому – рост ВВП был обеспечен развитием сектора услуг, который является наименее углеродоемким. Со временем также улучшилась энергоэффективность и внедрились новые технологии – большинство российских отраслей имеют такую же углеродоемкость, как и европейские.
Законодательная база. Год назад в России был подписан долгожданный закон об ограничении выбросов парниковых газов. Теперь, компании, выпускающие более 150 тыс. тонн эквивалента углекислого газа в год, будут обязаны отчитываться о выбросах уполномоченным органам уже с 1 января 2023 года. Окончательное формирование законодательной базы завершат целевые показатели по уровню выбросов парниковых газов – пока что закон лишь предусматривает возможность их существования в будущем.
Локальное ценовое регулирование выбросов. Первый в России пилотный проект по созданию СТВ (системы торговли выбросами) создан именно на Сахалине. Почему там? Регион сам выразил такое желание, так как там уникальным образом совпали интересы и местных властей, и федеральных, и бизнеса. На Сахалине в основном работают крупные иностранные газодобывающие компании (BP, Shell), которые сами охотно заявили о желании снижать выбросы. Конечная цель – достичь углеродной нейтральности к 2026 году с учетом эффекта поглощения лесами углекислого газа.
И обратим внимание, что снижение планируется именно за счёт лесов, а если мы говорим о более конкретных цифрах, то из 12 тонн выбросов парниковых газов, которые приходятся на Сахалин, 10 тонн приписаны на поглощение лесами (в мире, кстати, так не считают, там смотрят на изменение поглощений), а 2 млн тонн списали на различные газовые проекты. Получается, что благодаря такой нехитрой системе, выбросы сокращены. Внимательный читатель задастся вопросом – а в чем тогда смысл внедрения СТВ на Сахалине? Вот и мы тоже не понимаем.
Таксономия зеленых проектов. Большим достижением последних лет стало создание таксономии зеленых проектов. Ее суть заключается в том, что для каждой отрасли существует перечень зеленых проектов с критериями, которые позволяют этим проектам называться "зелеными". Если проект получил статус "зеленого", то он может претендовать на государственную систему поддержи – льготное финансирование, выпуск зеленых облигаций. В отличие от европейской таксономии – российская система признает "зелеными" проекты по развитию газовой генерации, по повышению КПД на угольных предприятиях. Это объясняется разной реальностью, в которой мы существуем: для России такие проекты – адаптационные, поэтому лучше пусть у нас будут угольные предприятия "почище", чем совсем грязные, потому что мы не можем сразу перейти на ВИЭ из-за необходимости в большой теплогенерации (проблема, которая не стоит так остро в ЕС). Таксономия нужна для того, чтобы синхронизироваться с зелеными проектами во всем мире и создать прозрачную и понятную систему для привлечения иностранных инвестиций. К сожалению, сегодня эта система уже не имеет смысла.
Медленно, но Россия делает шаги навстречу зеленому переходу. Однако на этом пути встречаются как известные трудности, так и совершенно неожиданные препятствия.
Зеленая повестка после 24 февраля
Вполне очевидно, что с началом специальной военной операции России на Украине, у большинства стран-энтузиастов по зеленому переходу и у России поменялись приоритеты. На передний план на ближайшие 10 лет вышли геополитические цели и интересы, однако это не отменяет общей тенденции к зеленому переходу.
То, что происходит сейчас на Украине, наоборот, ускоряет зеленый переход, даже если в моменте есть риски отката назад – например, в краткосрочном периоде может вырасти доля традиционных источников энергии в производстве электричества странами ЕС. Но если посмотреть на эту проблему в глобальном контексте, то не все так плохо. Сейчас цены на традиционные источники летят к небу, из-за чего те же европейские страны вынуждены искать альтернативу, как это было в середине 2000-х годов, когда выросли инвестиции в ВИЭ, была открыта технология добычи сланцевого газа, оффшорного бурения. Сегодня искать альтернативу особо не нужно, она есть – это ветряная и солнечная энергия, инвестиции в которые за последние 5 лет дали свои плоды. В ближайшее время инвестиции в ВИЭ лишь вырастут, а их конкурентоспособность лишь увеличится – и все это благодаря военным обстоятельствам, зеленый переход цвета хаки, скажем так.
Но что ждет Россию в долгосрочной перспективе? Как сказал один искусный российский политик: "Сейчас наша страна проходит через очередную череду испытаний". И он был прав, ведь впереди нас ждет экономический спад периода 90-х годов, снижение доходов от экспорта углеводородов ввиду внешнеполитических причин, а масла в огонь добавляет тот факт, что через 10 лет, когда в западных странах (да и азиатских, пожалуй, тоже) зеленый переход продвинется далеко вперед, российская экономика уже не сможет восстанавливаться на экспорте углеводородов – такого рынка уже не будет.
А теперь более конкретно про зеленую повестку в России – сегодня ее в нашей стране уже нет по вполне объективным внешнеполитическим причинам, которые требуют перебрасывания ресурсов на другие специально-военно-операционные отрасли. В среднесрочной и долгосрочной перспективах вызовы для нашей страны лишь только усилились, потому что через 10 лет мир и мировая экономика будут более "зелеными" – энергопереход ускорит свои темпы (при этом с большой волатильностью), это приведет к снижению зависимости России от экспорта ископаемого топлива и потребует переосмысления основы нашего экономического развития, что возможно только благодаря пресловутым структурным реформам.
Хорошая новость в том, что с падением экономической активности стремительно сократятся выбросы парниковых газов (к концу года прогнозируется снижение на 10%). Государственный и общественный фокус переключится с проблем изменения климата на экологические проблемы – например, улучшение энергоэффективности котельных или отказ от использования бумажных чеков – то есть экологичное будет означать затрату меньшего количества ресурсов.
В сухом остатке хочется сказать следующее. Любая зеленая политика бессмысленна в краткосрочной перспективе, она не будет работать, если государство разрабатывает меры на 2–3 года вперед. Зеленые меры эффективны только в долгосрочной перспективе – 10–15 лет. Если со стороны правительства не наблюдается стимула к развитию зеленых инициатив на многие годы вперед, то начинать их и не надо, это лишь ударит по государственному бюджету.
Сейчас Россия подошла к периоду переосмысления всего и зеленой повестки в том числе. Для того, чтобы понять, что нам дальше с ней делать, необходимо ответить на вопрос – а что наша страна будет представлять из себя через 10 лет, как мы хотим развиваться и какие задачи мы перед собой ставим. До тех пор, пока ответ на этот вопрос не будет получен, нет смысла говорить о настолько высоких материях, как энергетический переход, введение углеродных налогов.
Вопрос зеленой повестки это вопрос стратегический, а не тактический.
Сильная углеродоемкость экономики. В отличие от Европы с доминирующим сектором услуг, экономика России опирается на традиционные отрасли – добывающий сектор и промышленность. Не секрет, что именно они являются главными виновниками выбросов парниковых газов. Поэтому зеленый переход часто приравнивается к угрозе национальной экономике – именно в таком контексте в России рассуждают о новых экологических инициативах за границей. Например, после объявления о введении CBAM (механизм пограничной углеродной корректировки ЕС – мы писали о нем в апреле) все тут же начали подсчитывать потери российских экспортеров, не задумываясь о том, что эта мера может послужить драйвером развития зеленой повестки в России. Ситуация становится еще сложнее, если вспомнить, что наш экспорт (нефтяная и газовая части которого идут в бюджет) состоит преимущественно из углеродоемкой продукции – и вот меры зеленой политики уже становятся угрозой конкурентоспособности российских компаний не только на внутреннем, но и на международном рынке.
Неконкурентоспособность ВИЭ. Зеленый переход немыслим без чистой энергии, получаемой из ВИЭ. Но в России они совершенно неконкурентоспособны: это связано даже не с климатическими и географическими условиями, а с высокой стоимостью капитала. В той же Европе процентная ставка может не превышать 2% и даже принимать отрицательные значения, а в России ставка уверенно держится на уровне 10%. Это делает проекты по развитию ВИЭ в России невыгодными, ведь они крайне капиталоемкие.
Слабость зеленой группы интересов в политике. Если не экономическая выгода, то, может, политическая воля способна сдвинуть буксующий зеленый переход? Однако в России нет сильной политической группы, которая продвигали бы зеленые интересы. По-прежнему сильным остается влияние представителей угольной промышленности, которые нередко находят поддержку среди "нефтяников". Главная преграда для зеленых интересов – это Российский союз промышленников и предпринимателей (РСПП), который обладает колоссальным влияние в кремлевских кругах и зачастую отрицает проблемы изменения климата и воспринимает ее как угрозу для бизнеса. За последние несколько лет РСПП смягчил свою риторику, но все равно продолжает "рубить на корне" любые амбициозные инициативы по зеленой повестке. А зеленый бизнес в России просто не в состоянии противостоять РСПП и "угольщикам".
Низкая приоритетность проблемы изменения климата среди населения. Большинство россиян озабочены не таянием льдом в Арктике (читайте об этом в нашей майской подборке "Время Арктики"), а более приземленными проблемами: низкие доходы и скудный уровень жизни. Средний класс в городах, который более осознанно относится к климатическим проблемам, еще недостаточно многочисленный, чтобы сломить положение в обществе. В сравнении с другими экологическими проблемами тема изменения климата идет в списке приоритетов россиян лишь на 7 месте, а глобальные мировые опросы показывают, что Россия – абсолютный мировой лидер по доле населения, которая не верит в изменение климата. Россияне больше озабочены экологическими проблемами – утилизация отходов и загрязнение воздуха.
На нормативно-ценностный контекст зеленого перехода в России, как ни странно, влияет академическое сообщество. Многие российские ученые вслед за населением скептически относятся к проблеме изменения климата, однако эти ученые – далеко не климатологи, а специалисты из других научных сфер, ведь уже давно известно, если ты ученый в России, то ты универсальный специалист – от проблем физики до проблем климата.
Внутренних драйверов развития зеленой повестки в России практически нет – сейчас по большей части движение идет следом за мировой тенденцией и под давлением со стороны более продвинутых в климатическом вопросе стран.
Но что-то же у нас делают
Снижение углеродоемкости экономики. С начала 2000-х годов российская экономика показывала значительный рост ВВП (около 8% в год) при одновременно снижающейся доле выбросов. Причина этому – рост ВВП был обеспечен развитием сектора услуг, который является наименее углеродоемким. Со временем также улучшилась энергоэффективность и внедрились новые технологии – большинство российских отраслей имеют такую же углеродоемкость, как и европейские.
Законодательная база. Год назад в России был подписан долгожданный закон об ограничении выбросов парниковых газов. Теперь, компании, выпускающие более 150 тыс. тонн эквивалента углекислого газа в год, будут обязаны отчитываться о выбросах уполномоченным органам уже с 1 января 2023 года. Окончательное формирование законодательной базы завершат целевые показатели по уровню выбросов парниковых газов – пока что закон лишь предусматривает возможность их существования в будущем.
Локальное ценовое регулирование выбросов. Первый в России пилотный проект по созданию СТВ (системы торговли выбросами) создан именно на Сахалине. Почему там? Регион сам выразил такое желание, так как там уникальным образом совпали интересы и местных властей, и федеральных, и бизнеса. На Сахалине в основном работают крупные иностранные газодобывающие компании (BP, Shell), которые сами охотно заявили о желании снижать выбросы. Конечная цель – достичь углеродной нейтральности к 2026 году с учетом эффекта поглощения лесами углекислого газа.
И обратим внимание, что снижение планируется именно за счёт лесов, а если мы говорим о более конкретных цифрах, то из 12 тонн выбросов парниковых газов, которые приходятся на Сахалин, 10 тонн приписаны на поглощение лесами (в мире, кстати, так не считают, там смотрят на изменение поглощений), а 2 млн тонн списали на различные газовые проекты. Получается, что благодаря такой нехитрой системе, выбросы сокращены. Внимательный читатель задастся вопросом – а в чем тогда смысл внедрения СТВ на Сахалине? Вот и мы тоже не понимаем.
Таксономия зеленых проектов. Большим достижением последних лет стало создание таксономии зеленых проектов. Ее суть заключается в том, что для каждой отрасли существует перечень зеленых проектов с критериями, которые позволяют этим проектам называться "зелеными". Если проект получил статус "зеленого", то он может претендовать на государственную систему поддержи – льготное финансирование, выпуск зеленых облигаций. В отличие от европейской таксономии – российская система признает "зелеными" проекты по развитию газовой генерации, по повышению КПД на угольных предприятиях. Это объясняется разной реальностью, в которой мы существуем: для России такие проекты – адаптационные, поэтому лучше пусть у нас будут угольные предприятия "почище", чем совсем грязные, потому что мы не можем сразу перейти на ВИЭ из-за необходимости в большой теплогенерации (проблема, которая не стоит так остро в ЕС). Таксономия нужна для того, чтобы синхронизироваться с зелеными проектами во всем мире и создать прозрачную и понятную систему для привлечения иностранных инвестиций. К сожалению, сегодня эта система уже не имеет смысла.
Медленно, но Россия делает шаги навстречу зеленому переходу. Однако на этом пути встречаются как известные трудности, так и совершенно неожиданные препятствия.
Зеленая повестка после 24 февраля
Вполне очевидно, что с началом специальной военной операции России на Украине, у большинства стран-энтузиастов по зеленому переходу и у России поменялись приоритеты. На передний план на ближайшие 10 лет вышли геополитические цели и интересы, однако это не отменяет общей тенденции к зеленому переходу.
То, что происходит сейчас на Украине, наоборот, ускоряет зеленый переход, даже если в моменте есть риски отката назад – например, в краткосрочном периоде может вырасти доля традиционных источников энергии в производстве электричества странами ЕС. Но если посмотреть на эту проблему в глобальном контексте, то не все так плохо. Сейчас цены на традиционные источники летят к небу, из-за чего те же европейские страны вынуждены искать альтернативу, как это было в середине 2000-х годов, когда выросли инвестиции в ВИЭ, была открыта технология добычи сланцевого газа, оффшорного бурения. Сегодня искать альтернативу особо не нужно, она есть – это ветряная и солнечная энергия, инвестиции в которые за последние 5 лет дали свои плоды. В ближайшее время инвестиции в ВИЭ лишь вырастут, а их конкурентоспособность лишь увеличится – и все это благодаря военным обстоятельствам, зеленый переход цвета хаки, скажем так.
Но что ждет Россию в долгосрочной перспективе? Как сказал один искусный российский политик: "Сейчас наша страна проходит через очередную череду испытаний". И он был прав, ведь впереди нас ждет экономический спад периода 90-х годов, снижение доходов от экспорта углеводородов ввиду внешнеполитических причин, а масла в огонь добавляет тот факт, что через 10 лет, когда в западных странах (да и азиатских, пожалуй, тоже) зеленый переход продвинется далеко вперед, российская экономика уже не сможет восстанавливаться на экспорте углеводородов – такого рынка уже не будет.
А теперь более конкретно про зеленую повестку в России – сегодня ее в нашей стране уже нет по вполне объективным внешнеполитическим причинам, которые требуют перебрасывания ресурсов на другие специально-военно-операционные отрасли. В среднесрочной и долгосрочной перспективах вызовы для нашей страны лишь только усилились, потому что через 10 лет мир и мировая экономика будут более "зелеными" – энергопереход ускорит свои темпы (при этом с большой волатильностью), это приведет к снижению зависимости России от экспорта ископаемого топлива и потребует переосмысления основы нашего экономического развития, что возможно только благодаря пресловутым структурным реформам.
Хорошая новость в том, что с падением экономической активности стремительно сократятся выбросы парниковых газов (к концу года прогнозируется снижение на 10%). Государственный и общественный фокус переключится с проблем изменения климата на экологические проблемы – например, улучшение энергоэффективности котельных или отказ от использования бумажных чеков – то есть экологичное будет означать затрату меньшего количества ресурсов.
В сухом остатке хочется сказать следующее. Любая зеленая политика бессмысленна в краткосрочной перспективе, она не будет работать, если государство разрабатывает меры на 2–3 года вперед. Зеленые меры эффективны только в долгосрочной перспективе – 10–15 лет. Если со стороны правительства не наблюдается стимула к развитию зеленых инициатив на многие годы вперед, то начинать их и не надо, это лишь ударит по государственному бюджету.
Сейчас Россия подошла к периоду переосмысления всего и зеленой повестки в том числе. Для того, чтобы понять, что нам дальше с ней делать, необходимо ответить на вопрос – а что наша страна будет представлять из себя через 10 лет, как мы хотим развиваться и какие задачи мы перед собой ставим. До тех пор, пока ответ на этот вопрос не будет получен, нет смысла говорить о настолько высоких материях, как энергетический переход, введение углеродных налогов.
Вопрос зеленой повестки это вопрос стратегический, а не тактический.
Вам понравилась эта статья?
Смотрите также:
