олег рустамов / 24.07.2023 / 5 минут
“Этот регион стал слишком тесен для нас двоих” или декаплинг по-арабски
На днях WSJ опубликовал любопытную статью на ближневосточную тематику, где окрестил две наиболее могущественные монархии залива - саудовскую и эмиратскую – популярной ныне в английском языке контаминацией “frenemies” (от слияния англ. “friend” - друг и “enemy” - враг). Подобный лексикологический оксюморон действительно фиксирует весьма занимательный эквилибриум, установившийся между Эр-Риядом и Абу-Даби. Сама новость захватила международные СМИ и никак не может окончательно удовлетворить интерес экспертов, ввиду приоткрытых саудовским кронпринцем любопытных подробностей.
В международном общественном сознании закрепилась какая-то токсичная и даже порочная, для меня как исследователя-ближневосточника, практика воспринимать страны Персидского Залива как нечто монолитное во внешнеполитическом измерении. И выражение-то какое появилось - “монархии Залива”... Однако, если предельно внимательно всмотреться в то, как именно работают винтики ближневосточного политического механизма, есть шанс разглядеть множество неочевидных деталей.
“Если друг оказался вдруг. И не друг, и не враг, а — так”
Возвращаясь к главным героям недавних аналитических рассуждений, авторы абсолютно справедливо указывают на амбивалентность современного состояния связей Королевства Саудовская Аравия (КСА) и Объединенных Арабских Эмиратов (ОАЭ). Поводом к подобного рода постулированиям стала, как утвеждается, закрытая встреча наследного принца КСА Мухаммеда бен Сальмана с представителями саудовской прессы, на которой он назвал действия эмиратов - “ударом в спину” и пригрозил установлением блокады, которая по своим условиям станет суровее той, что арабские союзники применили по отношению к Катару в 2017 г. Является ли это плодом вымысла западной пропаганды, пытающейся перманентно внести раздор в стройные ряды арабских братьев, или действительно кронпринц полон решимости ужесточить линию в отношении некогда своего наставника, Мухаммеда бен Зейда, лидера ОАЭ?
Гадать мы не будем, однако порассуждать о самой возможности произошедшего - задача вполне подъемная, тем более что о серьезных расхождениях между Эр-Риядом и Абу-Даби исследователи говорят уже несколько лет.
Динамичный политический и экономический подъем действительно сопровождал связку соседей с конца XX в. Однако, наивно было бы полагать, что формы развития и вектора направленности социально-политической модернизации в обеих монархиях вечно будут идентичными и без труда смогут бесконфликтно соотносится друг с другом. Противоречия той или иной остроты появляются между странами в самых разнообразных областях.
“Если друг оказался вдруг. И не друг, и не враг, а — так”
Возвращаясь к главным героям недавних аналитических рассуждений, авторы абсолютно справедливо указывают на амбивалентность современного состояния связей Королевства Саудовская Аравия (КСА) и Объединенных Арабских Эмиратов (ОАЭ). Поводом к подобного рода постулированиям стала, как утвеждается, закрытая встреча наследного принца КСА Мухаммеда бен Сальмана с представителями саудовской прессы, на которой он назвал действия эмиратов - “ударом в спину” и пригрозил установлением блокады, которая по своим условиям станет суровее той, что арабские союзники применили по отношению к Катару в 2017 г. Является ли это плодом вымысла западной пропаганды, пытающейся перманентно внести раздор в стройные ряды арабских братьев, или действительно кронпринц полон решимости ужесточить линию в отношении некогда своего наставника, Мухаммеда бен Зейда, лидера ОАЭ?
Гадать мы не будем, однако порассуждать о самой возможности произошедшего - задача вполне подъемная, тем более что о серьезных расхождениях между Эр-Риядом и Абу-Даби исследователи говорят уже несколько лет.
Динамичный политический и экономический подъем действительно сопровождал связку соседей с конца XX в. Однако, наивно было бы полагать, что формы развития и вектора направленности социально-политической модернизации в обеих монархиях вечно будут идентичными и без труда смогут бесконфликтно соотносится друг с другом. Противоречия той или иной остроты появляются между странами в самых разнообразных областях.
Мухммед бен Зейд и Мухаммед бен Сальман
Что пошло не так?
Наиболее заметное расхождение в реализации, казалось бы, общего курса внешней политики выявила кампания вмешательства в гражданскую войну в Йемене. Саудовская Аравия в этом конфликте отвечала скорее за реагирование на геополитические вызовы, противостоя мятежному движению хуситов, получающему поддержку из Ирана, в то время как эмиратцы методично устанавливали свой контроль над несколькими геостратегически важными йеменскими территориями такими как порт Моха (Мокка), острова Перим (Маюн) и Сокотра. Сегодня они, де-факто, контролируют Баб-эль-Мандебский пролив, являющийся одной из наиболее загруженных транспортно-логистических артерий в мире, по которой осуществляется значимая часть мировой торговли.
В отношении поведения на мировом рынке углеводородов с недавнего времени между союзниками также наблюдается серьезный раскол, происходящий главным образом в рамках функционирования ОПЕК+. До сих пор памятна ситуация лета 2021 г., когда в связи с требованием ОАЭ увеличить ее национальную квоту не удавалось достигнуть новой сделки в рамках этого формата. Тогда Абу-Даби смог добиться уступок, саботируя работу координационной площадки, однако увеличение индивидуальной квоты не умерило аппетиты экономического гиганта Залива. Осенью 2022 г. эмиратское руководство вновь негативно отнеслось к решению ОПЕК+ сократить добычу на 2 млн б/с., инициаторами которого выступили, прежде всего, Саудовская Аравия и Россия. По некоторым оценкам, ОАЭ теряют 50 млрд долларов альтернативными издержками, мирясь с политикой ОПЕК+. Новые условия этого года также не сулят изменений в позиции сторон, а значит не стоит надеяться на легкое разрешение противоречий. Уже не редкими стали слухи об обсуждении внутри эмиратской элиты вопроса о выходе из этого объединения.
Разночтения затрагивают, по убеждению WSJ, и сферу туризма на полуострове, где саудовцы всеми силами стремятся перехватить “пальму первенства” у соседей; и в желании “страны Двух Благородных Святынь” занять место финансового и экономического центра в регионе, настоятельно склоняя компании к переносу штаб-квартир в Эр-Рияд. Существует еще целый ряд направлений, в которых можно заметить если не открытое противостояние, то имплицитные расхождения или конкуренцию двух держав. Страсти в области противопоставления потенциалов мягкой силы, в частности, касаются даже английского футбола, где конкурирует контролируемый саудовской королевской семьей “Newcastle United” со знаменитым “Manchester City”, находящимся во владении правящей семьи ОАЭ.
Герменевтика ближневосточной политики
Процесс постепенного накопления противоречий между некогда непоколебимыми союзниками явственно демонстрирует трансформацию Ближнего Востока в его качестве региональной системы международных отношений. Квалифицировать наблюдаемый процесс можно в терминах укрепления полицентричности в регионе, а дополнить такую интерпретацию приемлемо замечанием об окончательном переходе Эр-Рияда и Абу-Даби из государств периферии в зону полупериферии по И. Валерстайну. Несомненно, подобные изменения не были неожиданными и стали результатом не одного года последовательного превращения обеих держав в мощных ближневосточных игроков.
Наиболее заметное расхождение в реализации, казалось бы, общего курса внешней политики выявила кампания вмешательства в гражданскую войну в Йемене. Саудовская Аравия в этом конфликте отвечала скорее за реагирование на геополитические вызовы, противостоя мятежному движению хуситов, получающему поддержку из Ирана, в то время как эмиратцы методично устанавливали свой контроль над несколькими геостратегически важными йеменскими территориями такими как порт Моха (Мокка), острова Перим (Маюн) и Сокотра. Сегодня они, де-факто, контролируют Баб-эль-Мандебский пролив, являющийся одной из наиболее загруженных транспортно-логистических артерий в мире, по которой осуществляется значимая часть мировой торговли.
В отношении поведения на мировом рынке углеводородов с недавнего времени между союзниками также наблюдается серьезный раскол, происходящий главным образом в рамках функционирования ОПЕК+. До сих пор памятна ситуация лета 2021 г., когда в связи с требованием ОАЭ увеличить ее национальную квоту не удавалось достигнуть новой сделки в рамках этого формата. Тогда Абу-Даби смог добиться уступок, саботируя работу координационной площадки, однако увеличение индивидуальной квоты не умерило аппетиты экономического гиганта Залива. Осенью 2022 г. эмиратское руководство вновь негативно отнеслось к решению ОПЕК+ сократить добычу на 2 млн б/с., инициаторами которого выступили, прежде всего, Саудовская Аравия и Россия. По некоторым оценкам, ОАЭ теряют 50 млрд долларов альтернативными издержками, мирясь с политикой ОПЕК+. Новые условия этого года также не сулят изменений в позиции сторон, а значит не стоит надеяться на легкое разрешение противоречий. Уже не редкими стали слухи об обсуждении внутри эмиратской элиты вопроса о выходе из этого объединения.
Разночтения затрагивают, по убеждению WSJ, и сферу туризма на полуострове, где саудовцы всеми силами стремятся перехватить “пальму первенства” у соседей; и в желании “страны Двух Благородных Святынь” занять место финансового и экономического центра в регионе, настоятельно склоняя компании к переносу штаб-квартир в Эр-Рияд. Существует еще целый ряд направлений, в которых можно заметить если не открытое противостояние, то имплицитные расхождения или конкуренцию двух держав. Страсти в области противопоставления потенциалов мягкой силы, в частности, касаются даже английского футбола, где конкурирует контролируемый саудовской королевской семьей “Newcastle United” со знаменитым “Manchester City”, находящимся во владении правящей семьи ОАЭ.
Герменевтика ближневосточной политики
Процесс постепенного накопления противоречий между некогда непоколебимыми союзниками явственно демонстрирует трансформацию Ближнего Востока в его качестве региональной системы международных отношений. Квалифицировать наблюдаемый процесс можно в терминах укрепления полицентричности в регионе, а дополнить такую интерпретацию приемлемо замечанием об окончательном переходе Эр-Рияда и Абу-Даби из государств периферии в зону полупериферии по И. Валерстайну. Несомненно, подобные изменения не были неожиданными и стали результатом не одного года последовательного превращения обеих держав в мощных ближневосточных игроков.
Схематичное изображение международных связей на Ближнем Востоке. Подпись в углу: Палестина и Израиль вынесены за скобки в целях упрощения схемы
Процесс первичного наращивания и аккумуляции политического и экономического веса КСА и ОАЭ требовал от союзников взаимной опоры на потенциал партнера, которая позволяла бы сбалансировать собственные несовершенства и заявить о своей значимости в международной политике путем сложения совокупных возможностей. Сегодня необходимость в “плече” отпала, а по сему и собственные интересы преследуются более бескомпромиссно.
Декаплинг обуславливается и особым региональном контекстом. Снижение роли США и некоторая разрядка в блоковом противостоянии с Ираном ослабили внешние факторы, способствующие консолидации по всему Ближнему Востоку. Разбалансировка привычных для региона реалий и проходит на фоне революционного для арабского мира процесса нормализации отношений с Израилем.
В арабских и международных СМИ активно муссируется тема межличностной составляющей: желания Мухаммеда бен Сальмана “выйти из тени” своего старшего товарища. Полагаю, что попытки связывать события в международной политике с некоторым комплексом неполноценности слишком спекулятивны. Поставить под сомнение такую мотивацию несложно – просто взгляните на карту и понять, кто в чьей тени не составит никакого труда. Вместе с тем, ряд фактов, указывающих на тихую ссору, действительно нельзя отрицать: лидеры пропустили несколько возможных встреч, и, по некоторым, данным давно контактировали в личном порядке. Тем не менее, подобные обстоятельства скорее являются следствием внешнеполитического кризиса, нежели продолжают линию саудовского кронпринца на особую самостоятельность.
С точки зрения теории международных отношений упрочение своего места в системе мировой политики или, проще говоря, наращивание военно-политических и экономических возможностей – само по себе естественно. Очевидно, что если две державы достигают определенной точки развития в этом, вхождение в конфликт по тому или иному вопросу – дело времени, а в случае соседей со сходной внешнеполитической повесткой – дело совсем недолгого времени.
В то же время международная политика не лишена личностного фактора, тем не менее истоки конфликта в предполагаемых противоречиях между лидерами КСА и ОАЭ лежат в сущностных чертах международных отношений в целом.
Сама возможность ставить эмиратцам в упрек проведение независимой линии без оглядки на интересы Эр-Рияда поднимает вопрос престижа. Этот фактор (в форме одного из видов внешней политики) рассматривался еще зачинателем современной науки о международных отношениях Г. Моргентау. Убежденность в важности обладания значимостью, которая позволяла бы выгодно менять условия среды под собственные интересы - вот что движет конфликтом.
Не желая разочаровать читателя заключением, предупрежу, что оно будет не очень ярким… Несмотря на всю палитру политических противоречий, саудовцы и эмиратцы все еще по одну сторону баррикад. Острый разрыв между ними возможен лишь при слишком большом количестве неординарных событий и маловероятных допущений, хотя, говоря о Ближнем Востоке, нельзя и с ними расставаться как с деталями фантастического романа, представление о которых получает шанс обрести реальность лишь в литературных вселенных. Развитие конфликта вполне может получить неожиданное продолжение при резкой изменении ситуации в Йемене или внутри самих монархий, однако внутриполитическая схожесть и единые (в общем, но не в частностях) взгляды на внешнюю политику пока удерживают тандем от внутренней конфронтации.
Декаплинг обуславливается и особым региональном контекстом. Снижение роли США и некоторая разрядка в блоковом противостоянии с Ираном ослабили внешние факторы, способствующие консолидации по всему Ближнему Востоку. Разбалансировка привычных для региона реалий и проходит на фоне революционного для арабского мира процесса нормализации отношений с Израилем.
В арабских и международных СМИ активно муссируется тема межличностной составляющей: желания Мухаммеда бен Сальмана “выйти из тени” своего старшего товарища. Полагаю, что попытки связывать события в международной политике с некоторым комплексом неполноценности слишком спекулятивны. Поставить под сомнение такую мотивацию несложно – просто взгляните на карту и понять, кто в чьей тени не составит никакого труда. Вместе с тем, ряд фактов, указывающих на тихую ссору, действительно нельзя отрицать: лидеры пропустили несколько возможных встреч, и, по некоторым, данным давно контактировали в личном порядке. Тем не менее, подобные обстоятельства скорее являются следствием внешнеполитического кризиса, нежели продолжают линию саудовского кронпринца на особую самостоятельность.
С точки зрения теории международных отношений упрочение своего места в системе мировой политики или, проще говоря, наращивание военно-политических и экономических возможностей – само по себе естественно. Очевидно, что если две державы достигают определенной точки развития в этом, вхождение в конфликт по тому или иному вопросу – дело времени, а в случае соседей со сходной внешнеполитической повесткой – дело совсем недолгого времени.
В то же время международная политика не лишена личностного фактора, тем не менее истоки конфликта в предполагаемых противоречиях между лидерами КСА и ОАЭ лежат в сущностных чертах международных отношений в целом.
Сама возможность ставить эмиратцам в упрек проведение независимой линии без оглядки на интересы Эр-Рияда поднимает вопрос престижа. Этот фактор (в форме одного из видов внешней политики) рассматривался еще зачинателем современной науки о международных отношениях Г. Моргентау. Убежденность в важности обладания значимостью, которая позволяла бы выгодно менять условия среды под собственные интересы - вот что движет конфликтом.
Не желая разочаровать читателя заключением, предупрежу, что оно будет не очень ярким… Несмотря на всю палитру политических противоречий, саудовцы и эмиратцы все еще по одну сторону баррикад. Острый разрыв между ними возможен лишь при слишком большом количестве неординарных событий и маловероятных допущений, хотя, говоря о Ближнем Востоке, нельзя и с ними расставаться как с деталями фантастического романа, представление о которых получает шанс обрести реальность лишь в литературных вселенных. Развитие конфликта вполне может получить неожиданное продолжение при резкой изменении ситуации в Йемене или внутри самих монархий, однако внутриполитическая схожесть и единые (в общем, но не в частностях) взгляды на внешнюю политику пока удерживают тандем от внутренней конфронтации.
Вам понравилась эта статья?
Смотрите также:
