Кто-нибудь видел Павла Дурова?

За последние три года никто из нас не стал лучше, и мы с вами тоже. Небывалая стремительность Ветра Истории на счет раз-два-три сдувала любые попытки обрести то, что именуется "гражданской позицией" – всякий раз приходилось констатировать, что глухой индивидуализм и культ фразы "я ничего не хочу знать" как прибежища от беспредела, где ты все равно ничего не решаешь – есть самый достойный и приемлемый способ выживания перед лицом накатывающего общественно-политического ужаса международного масштаба. Каждый справлялся с этим, как мог – кто-то в России, кто-то где-то далеко.

Многие оставшиеся и те, кто уехал, продолжают декларировать абсолютное свое равнодушие к любым политическим и общественным принципам, событиям, разногласиям или убеждениям. Сейчас трудно сформулировать, что здесь является существеннее: доставшийся в наследство от постсоветской эпохи и на всякий случай ревностно оберегаемый принцип "неучастия" – или ясное понимание того, что в нашей уникальной стране только безликое существование безо всяких примесей может уберечь тебя от того, чтобы не попасть в лучшем случае в смешное, а в худшем – и двусмысленное положение.

Мы по-прежнему предпочитаем в тех случаях, когда обойти суть дела уже невозможно, играть в странную детскую игру "черное и белое не называйте", затейливо избегая прямого высказывания, защищенного на всякий случай должной иронией. Необходимость такой защиты стала общим местом ныне живущих поколений русских в России и за рубежом, причем общим местом встречи и ознакомления с позициями друг друга уже многие годы является Телеграм, который перестал быть просто мессенджером, а нечто большим.

Наверное, французы и другие люди из внешнего, нероссийского пузыря, не понимают, но Телеграм – это прежде всего важнеший общественный институт, равных которому нет. Возможно, не такой масштабный как армия или церковь, но точно сопоставимый с Большим театром, РАН или МГУ. Площадка, сочетающая в себе каналы всего политического, общественного, социального спектра, наипервейший источник оперативной информации, знаний, точек зрений, мнений, в каком-то смысле это важнее, чем Большой театр, ведь нация без оперы и балета возможна, без главного национального медиа/СМИ/общественной площадки – нет.

Зачастую подобные системообразующие вещи разрушаются именно государствами. Причем не только самыми людоедскими режимами, которые уповают на то, как страдают их граждане, а вполне себе мирными режимами, где существует весь спектр мнений в газетах или на телевидении, где можно планировать свою жизнь на несколько лет вперед, да и просто благостно жить. Арест Павла Дурова в Париже – пример того, как форма и содержание Франции как страны и государства входят в конфликт друг с другом. Можно хоть сколько спорить о нежелании господина Дурова сотрудничать с силовиками тех или иных юрисдикций, но ситуация, когда государственная машина любой страны запускает свои жернова против тех, кто пытается от нее отстроиться и заниматься своим делом, не может ее оправдывать и лишний раз доказывает, что любое государство, где бы ты ни был, всегда тебя предаст.

Есть люди, кто периодически пытается себя убедить в том, что они что-либо должны государству, ведь оно так много им дало, ведь оно подставит плечо в самый трудный момент и защитит. Каждый, кто устраивал подобный маленький театрик для самого себя, мог сколько угодно делать вид, что его не интересует зрительный зал – но, в общем, ровно до тех пор, пока не стало очевидно, что он давно уже пуст.

Кто-то возразит – не будем нагнетать, суд разберется. Но не в этом же дело. В нынешней ситуации, когда повсеместно многие государства доказывают свое моральное банкротство, уверенность в завтрашнем дне, как ни странно, есть только у тех, кто давно уже понял, что с подобной институцией им не по пути; что все бессмысленно и можно надеяться только на себя; буквально вначале надеть маску на себя, а потом на ребенка или того, кто под рукой.

Их уверенность, которой в нормальном смысле слова у них никогда не было, заключается в их способности не ждать ничего хорошего от бюрократической машины. А те, у кого на государстве вся жизнь замыкается – им придется тяжело.

Раз за разом различные государства обнаруживают свою несостоятельность, и та привязанность к нему, на которой у верующих в государство все держится, неизбежно начнет тянуть на дно. Уже начала.