Баку: прогулка по городу нефтяного псевдоурбанизма

Конец января, а на улице +15 и солнце. Мы в Баку — столице Азербайджана. Такси быстро везёт нас по широким проспектам мимо блестящих стёклами небоскребов и сталинских домов, фасады которых увешаны флагами республики. Перед нами во всей красе плавными линиями белых лепестков раскрывается культурный центр Гейдара Алиева, а на горизонте выглядывают Пламенные башни — наверное, главный символ, который вспоминаешь, говоря о Баку. Мы проведём в городе несколько дней, поэтому самое время открыть карту, чтобы спланировать маршрут. А что, если мы будем ходить по незнакомому городу без карт? О чём нам расскажет Баку? Что мы прочитаем в его пространстве?

Знакомиться с городом начнём в очевидном месте — в его исторической части. На невысоком холме стоит Старый город — крепость Ичери-Шехер. Поселение было известно ещё со времён раннего Средневековья как торговый пункт в удобной бухте. Старый город отделён от Баку крепостной стеной, внутри которой запечатана плотная застройка с невысокими зданиями песчаного цвета. Территория Ичери-Шехера находится под защитой ЮНЕСКО: здесь очень чисто и по-туристически причёсано. Присутствие местных жителей видно только по табличкам на домах с просьбами не шуметь. Вокруг главных достопримечательностей — Девичьей башни, дворца Ширваншахов, места съемки фильма «Бриллиантовая рука» — концентрируется внимание туристов и продавцов сувенирных лавок. Ичери-Шехер воспринимается отделённым от города за счёт своего охранного статуса, физической огороженности стеной и туристской специализации. Кроме этого, Старый город огибает маршрут трассы Формулы-1, поэтому во время проведения гонки эта территория на 3 дня полностью исключается из городской ткани Баку.

Из Старого города спустимся к морю. Для этого нужно пройти небольшой квест — пересечь проспект Нефтяников, который разделяет Приморский бульвар и город. После неудачных поисков пешеходных переходов с облегчением находим подземный. Несмотря на то, что мы находимся в туристическом центре, в переходе мы не видим уличной торговли и присутствия людей. За идеальной чистотой блестящей мраморной облицовки наблюдают камеры. При выходе из перехода взгляд сразу цепляется за Пламенные башни, которые возвышаются над городом. Этот символ современного развития Баку и Азербайджана, созданный на нефтяные деньги, материализует нефть в городском ландшафте. Мы решаем подняться к башням, чтобы посмотреть на город сверху. Какое-то время идём вдоль трассы-барьера, с которой нас выталкивает на склон. Так мы неожиданно выходим к Аллее Шахидов, закрытой деревьями от неприглядных частных домов сельского вида. Аллея Шахидов (мучеников) — большой мемориальный комплекс, посвященный погибшим в событиях Чёрного января и Первой Карабахской войны. Впоследствии мы не раз встречали в городе мемориалы героям карабахских войн, как официальные, так и народные, как, например, спортзал «на районе», названный в честь местных шахидов. Так происходит конструирование национальной идентичности, зародившееся в трагедии и продолжающееся через героизацию. Пламенные башни, которые были нашим ориентиром, при приближении не впечатляют. Вокруг них — лишь кластер административных зданий, создающий пустоту. Смотреть на башни лучше издалека. Ночью они окрашиваются в цвета национального флага. Вообще в Баку неожиданно мало для мусульманской страны проявлений ислама в городе при доминировании национальной символики — флага. Азербайджан в целом позиционирует себя как светское государство, которое стремится к контролю над влиянием церкви. Помимо флага страны, на улицах Баку часто встречаются турецкие флаги, которые постулируют дружбу тюркских народов.

Если мы вновь спустимся к набережной, но пойдем на восток, то перед нами откроется панорама бакинского Дубая. Приморский променад заканчивается морским вокзалом, который теряется на фоне небоскрёбов. За ними возвышается монумент 8 ноября, посвящённый победе Азербайджана в Карабахском конфликте 2020 года. Этот символ стоит на фоне парадного проспекта, на который выходят фасады пятиэтажек с ложными мансардами и флагами Азербайджана на балконах. Эти дома мы видели из окон такси в первый день, когда ехали из аэропорта. А что скрывается за фасадами? Типичный двор южного постсоветского города с пристройками и гаражами. В этой детали раскрывается яркая черта Баку — визуальность. Для того, чтобы скрыть неприглядные места, городские власти просто закрывают фасадом (а иногда — просто стеной) то, что видеть не нужно. Фасадизации подвергаются не только жилые дома, но и промышленные объекты: завод электроники, выходящий на парадный проспект Гейдара Алиева, прикрыт тонкой белоснежной стенкой фасада. Фасады в Баку становятся проекцией власти, которая контролирует только то, что хочет видеть. Государственный капитал придаёт пространству структуру через формирование ключевых транспортных осей, вдоль которых вырастают масштабные символические объекты, видимые из окон автомобиля. Так, проспект Гейдара Алиева превратился в барьерный коридор, связывающий центр города с правительственными дачами у моря.

Но максимальный эффект визуальности достигается в Белом городе — бакинском Париже. Это масштабный проект редевелопмента нефтяных промышленных зон и рабочих поселков в восточном Баку. «Город, столетиями называвшийся Чёрным, станет Белым, очистится, расцветет и превратится в прекрасный уголок Азербайджана», — так звучит завещание Гейдара Алиева, которое воплощает в жизнь его сын, Ильхам Алиев. Белый город — это красивая, но не живая картинка, район-фотообои. Это современная версия города-сада, основанная на принципах экологичности и устойчивости и витринно выставленная на климатическом саммите ООН COP29 в ноябре 2024 года, которая возникла не в ответ на реальный жилищный спрос, а как попытка создать успешный инвестиционный проект. При нахождении в районе чувствуешь себя внутри компьютерной симуляции: кто-то решил возвести здания, но автоматического заселения неигровыми персонажами так и не произошло.

В настоящее время проект Белого города не завершён. Об органичной интеграции в существующую городскую среду говорить пока не приходится. Белый город завершается парком, который отделяется сплошным серым забором от вытесненного на холм частного сектора. Парк посещается местными жителями (возможно, теми, кто живёт за забором) и привлекает туристов. Здесь сохранилось историческое наследие имперского нефтяного города: вилла братьев Нобель, которые в конце XIX века организовали в Баку нефтяные производства. Один из «нефтяных» Нобелей стал учредителем известной на весь мир премии. За Белым городом открывается панорама на ещё оставшуюся нефтяную промзону, которая сменяется обширным ареалом специализации на автомобильных сервисах. На всей этой территории планируется продолжать редевелопмент с размножением симулякров квадратных парижско-барселонских кварталов.

Кластер придорожных моллов с двух сторон автомагистрали служит границей между Белым городом и посёлком Кешла. Если Белый город ментально смотрит на Европу, а променад — на Дубай, ориентируясь на богатых туристов и иностранные инвестиции, то Кешла замкнута сама на себе. Это старинное поселение, поглощённое в процессе роста Баку и внешне схожее со среднеазиатским махалля, активность в котором тяготеет к мечети. Кажется, что в Баку смежность не означает соседства. Разные по внешнему виду зданий, функциям, социальной жизни среды как будто не видят друг друга, не взаимодействуют и не конфликтуют на границах. Такая «слепость» может объяснить существование в Баку трущоб. Конечно, городские власти их постепенно сносят, но пока что в городе существует несколько трущобных ареалов, которые возникли в прошлом веке из-за массовой миграции из сельских районов в город. Трущобы в Баку имеют локальное название «Папанин», которое пошло от улицы Папанина, проходившей по центру одного из трущобных районов. Мы стали называть такие районы папанями. Типичные дома в папанях — одно- или двухэтажные строения, плотно поставленные друг к другу. Бедность среды контрастирует с богатством социальных связей между жителями папань. В этом кроется проблема расселения трущобных районов — несмотря на возможность улучшить свои жилищные условия, местные не хотят уезжать оттуда, где они накопили свой социальный капитал и где имеют работу (как правило, в неформальном секторе). Помимо папань, островками нищеты в Баку выступают полуразрушенные пятиэтажки, которые предоставлялись бесплатно вынужденным переселенцам из Карабаха. Несмотря на то, что с момента завершения Первой карабахской войны прошло 30 лет, люди до сих пор не расселены из аварийных домов.

Мозаика Баку была бы неполной без двух типичных элементов постсоциалистического города — пригородов и микрорайонной застройки. Советские планировщики стремились расчертить на микрорайоны наиболее удобные с точки зрения рельефа участки. В Баку это видно невооруженным глазом: малоэтажный частный сектор резко заканчивается при переходе склона в ровную поверхность. Микрорайонный Баку — это понятный, живой город. Здесь работают рыночные механизмы, которые были выдавлены из центра авторитарным урбанизмом. Осевая улица в советском городе становится большим торговым центром, активность в котором возрастает у станций метро, а торговля выплёскивается на тротуары в виде киосков и лотков, где продают всё, от китайских игрушек до предметов ушедшей эпохи СССР.

Пригородный частный сектор на окраине Баку имеет все признаки села: единственная центральная улица, обеспечивающая связь с внешним миром, улицы-тупики, петухи и коровы. Иногда на воротах попадаются красные ленты — прямой показатель того, что в доме недавно была свадьба, и косвенный — проживания более консервативного населения. Для Баку наличие камер и полиции на улицах воспринимается как само собой разумеющееся. Полицейский контроль сохраняется даже на городской периферии. Пригороды Баку стали стремительно разрастаться после распада СССР с началом миграции людей в экономический центр страны, что сопровождалось самозахватом земли и неконтролируемым городским ростом. В пригороды же перемещалось более бедное население, которое не могло позволить себе жить в центре после сноса части трущоб. Пригороды Баку слабо связаны между собой. Пространство между ними используется для добычи нефти — нефтяные качалки стоят прямо в городской черте.

«У нас нет видения, куда мы идём. Становимся мы Прагой, Будапештом, Дубаем, Абу-Даби?» — говорит нам специалист по городскому развитию, с которым мы общались в один из дней. Интересно, что за время наша беседа ни разу не коснулась генерального плана — основного документа территориального планирования в городе. Завершение Карабахского конфликта требует стратегического планирования на национальном и региональном уровне. Нужно оно и в Баку, где законы капиталистической конкуренции искажаются волей главы государства. Крупные городские проекты несоразмерны реальному объему рынка. Они ориентируются на иностранцев, которых Азербайджан не может привлечь в объёмах, необходимых для функционирования по модели арабских бенчмарков. Пока будем наблюдать, станет ли развитие реальным, или оно останется с приставкой псевдо-.